Далия Трускиновская - Бессмертный Дим

— Вот так, от пробора — на уши, на висках носили крупные заколки с цветами, и падали длинные трубчатые локоны. Попробуй, тебе это пойдет.

— Для этого надо отрастить волосы, — серьезно говорила Эва.

— Можно попробовать уже теперь. Ты не волнуйся, что этой прическе полтораста лет, она, может, опять в моду войдет.

И Дим говорил серьезно!.. Я ничего не понимала. Ну, что Дим хочет увидеть девичье лицо времен своей молодости — это еще можно было сообразить. Но что Эва станет слушать его — Эва, которая уход за своей внешностью свела к умыванию и расчесыванию недлинных и густых каштановых волос без помощи зеркала!

Я не стала мешать им, я махнула рукой на часы и предалась прелестям беседы о современной и исторической литературе — Бессмертные много читали. А в результате мы с Эвой удирали впопыхах — несколько раз в неделю Хьюнг поздно вечером выходил на видеосвязь и требовал отчета.

Фернандо на электрокаре уже ждал нас, а мы все еще прощались, целовались с Бессмертными, принимали пакетики с печеньем и сластями, что-то обещали, чему-то смеялись.

Странное дело — после этой шумной и в общем-то бестолковой беседы я чувствовала себя посвежевшей и далее веселой, чего уже давно не было.

— Знаете что? — сказал Фернандо, задав маршрут электрокару. — Я вам, пожалуй, дам жетоны, чтобы вы сами могли проходить через заградительный пояс.

— Почему вдруг такие привилегии? — поинтересовалась я.

— Бессмертным необходимы положительные эмоции. А вы им понравились.

Эва покачивалась на сидении электрокара и листала книжку стихов в оранжевой обложке, взятую на время у Бессмертных.

— А по жетону можно будет приходить к ним когда хочешь? — спросила она.

— Да, только не забудь, где пропускной автомат.

Мы подъехали к институту, нашли свой корпус и Эва первая стала подниматься наверх. Фернандо задержал меня.

— Ты оказалась права. Бессмертные и есть те люди, которые поймут Эву. Более того — может быть, именно она поймет Бессмертных. Мы пробовали вводить в их коллектив посторонних всех возрастов, кроме, разве что, ребятишек младшей группы. Наши добровольцы усердно занимались всей их гимнастикой, слушали музыку и полностью дублировали режим, но безуспешно. Есть между нами и ими какая-то граница… И вот мне показалось, что Эва может ее перешагнуть. Ты верно заметила — она не нашего, а скорее их века…

Эва воспользовалась жетоном и разрешением на следующий же день…

Я «довольно быстро сообразила, куда она исчезла, и отправилась на поиски. Миновав пояс, я мигом заблудилась, вброд переправилась через ручей, спугнула какую-то пятнистую зверюшку, но в конце концов даже обрадовалась всему этому — здесь, в лесу, на меня снизошло неожиданное просветление. Я уселась на пень и стала думать о вещах, о которых до сих пор не находила в себе силы даже вспомнить по-настоящему. И тут послышались голоса.

По тропе проходили мимо Эва и Дим. Между нами была широкая полоса малинника, и они не заметили меня.

— Я все понимаю! — громко говорила Эва. — Я понимаю, как это, когда ты наедине с собой среди счастливых!.. Но ведь есть долг…

— Какой еще долг?

— Ну, перед человечеством. Вы же теперь ценность для человечества, — формулировки, которыми снабдил нас Фернандо, звучали у нее бойко, но как-то неубедительно.

— Человечество — это да! — покачал головой Дим. — Человечество мне памятник поставит в родной Одессе по проекту лучшего скульптора. А для человека? Ну, скажи ты мне, какому конкретному человеку тепло или холодно от того, что я существую. Если бы я не был Бессмертным, я бы помер, наверно, от сознания своей бесполезности. Что?

— Ты не бесполезный! — воскликнула Эва, а что сказать дальше — не знала. Я пришла ей на помощь — окликнула ее и встала со своего пня.

Мы встретились на тропе. Поздоровались. Я впервые посмотрела в глаза Диму.

До сих пор мне казалось издали, что они — черные, черные со светлым блеском. Ничего подобного! Эти пронзительные глаза были василькового цвета, ясного, густого и отчаянного.

Они были молодого цвета…

Мы заговорили о лесе, о травах, которые собирали Бессмертные, о травных чаях, что составляла Маша, еще о чем-то, и я никак не могла понять, в чем секрет обаяния этого человека. Эва, та просто в рот ему смотрела. А я по привычке пыталась анализировать, но не получалось.

Должно быть, я слишком долго жила в институте, где понемногу выработался стереотип общения, удобный для нас, людей одного круга, одного образа жизни, одного уровня развития. А Дим говорил неожиданные вещи, резко менял тему и сбивал собеседника с толку своими внезапными улыбками. Я стала понимать, как трудно давалось бедному Фернандо, вышколенному рационалисту, общение с Бессмертными.