Пол Андерсон - Зовите меня Джо

— Я понял, — сказал Викен озабоченно. — Пройдет время, и мозг Джо усвоит все, что накопил Эд.

— Верно. Дальше, нервная система с закодированным в ней опытом — в данном случае нечеловеческая нервная система — разве это не отличное определение понятия индивидуальности?

— Пожалуй, да… Господи! — Викен вскочил. — Вы хотите сказать, что Джо… берет верх?

— В известном смысле. Исподволь, автоматически, сам не сознавая этого.

Корнелиус глубоко вздохнул и бросился напролом:

— Ю-сфинкс — это почти совершенная форма жизни. Ваши биологи учли при ее конструировании все уроки, извлеченные из ошибок природы, когда она создавала нас. Сначала Джо был просто биологической машиной, управляемой на расстоянии. Затем — о, очень медленно — более здоровое тело… У его мыслей — больше веса… Понимаете? Джо становится доминирующей стороной. Например, в случае с этой посылкой новых Ю-сфинксов. Энглси только думает, что у него есть логические основания желать этого. На самом деле его «основания» — это только продукт осмысливания инстинктивных желаний Джо.

Подсознательно Энглси должен смутно, рефлекторно подозревать ситуацию. Он должен чувствовать, что его человеческое «я» постепенно растворяется под напором парового катка инстинктов Джо и желаний Джо. Он пытается защитить свою собственную подлинность, но сминается превосходящей силой утверждающего себя подсознания Джо.

Жестокие слова, — закончил он извиняющимся тоном, — но я боюсь, что именно этим объясняются возмущения в К-трубке.

Медленно, словно старик, Викен кивнул.

— Да, понимаю, — проговорил он. — Враждебное окружение Юпитера… иная мозговая структура… Боже! Джо просто заглатывает Эда! Кукольник становится куклой.

Викен просто заболел от огорчения.

— Пока это только мои предположения, — сказал Корнелиус. Как-то сразу он тоже почувствовал неимоверную усталость. Ему было неприятно, что пришлось так поступить с Викеном, который ему нравился.

— Но вы понимаете дилемму? Если я прав, то любой пси-оператор превратится в юпитерианца — чудовище с двумя телами, из которых человеческое менее важно и служит простым дополнением. Это значит, что ни один пси-оператор не согласится управлять Ю-сфинксами. И тогда конец всему проекту.

Он встал.

— Мне жаль, Эрн. Вы заставили меня сказать, что я думаю, а теперь не сможете спать от тревоги. Право же, очень может статься, что я не прав и ваши тревоги окажутся напрасными.

— Чепуха, — пробормотал Викен. — К тому же, может быть, вы и ошибаетесь.

— Не знаю.

Корнелиус направился к двери.

— Попытаюсь завтра найти ответ. Спокойной ночи, Эрн!

Ослепительные вспышки ракет, одна за другой взмывавших из своих гнезд, давно растворились в пространстве. Теперь вся армада, включив вспомогательные реактивные двигатели, планировала на легких металлических крыльях сквозь кромешный ад юпитерианского солнца.

Открывая дверь пункта управления, Корнелиус бросил взгляд на переговорный пункт. Он был выключен. Когда Энглси работал в шлеме, он не допускал, чтобы хоть один посторонний звук мешал ему сосредоточиться. Вещавший на весь мир голос еле доносился откуда-то из-за стены:

— Разбился один корабль… два корабля…

Услужливый техник смонтировал над передатчиком Корнелиуса панель с пятнадцатью красными и пятнадцатью синими лампочками, чтобы он мог быть в курсе событий. Конечно, он сделал это скорее ради Эда, но тот сразу же решительно заявил, что и не взглянет на них.

Четыре красные лампочки не горели. Это означало, что четыре синие уже не подадут известия о благополучной посадке. Смерч, разряд молнии, парящий ледяной метеор, стая похожих на гигантских скатов птиц с телами, твердыми и плотными, как сталь, — сотни причин могли погубить эти четыре корабля, разбросав их обломки по жутким юпитерианским лесам.

Вот черт, уже четыре! А как же летевшие в них живые существа, каждое из которых обладает великолепным мозгом, не уступающим вашему собственному?! Подумать только, быть приговоренными к долгим годам кромешной тьмы, обрести сознание на какую-то непостижимую долю секунды — и все для того, чтобы тут же разбиться в кровавые клочья о ледяные уступы! Бессмысленная жестокость всего этого холодным комком подступила к горлу Корнелиуса. Правда, без этих жертв не обойтись, если мы хотим, чтобы на Юпитере появилась разумная жизнь. И уж лучше сделать это сразу, пожертвовав немногими, — подумал он, — но зато знать наверняка, что следующее поколение разумных юпитерианцев будет обязано своим рождением любви, а не машинам!