Пол Андерсон - Обитель мрака

— Я же тебе говорил, — ответил Фолкейн.

— Да, чтобы взять на себя функции Майкла, это твое право.

— И мой долг.

— Нет, Дэвид. Тебе ли не знать. Джон и Вики, — остальные двое детей Афины жили отдельно от матери, — и их супруги достаточно компетентны для этого. Да и вообще дела вела в основном я, потому что Майкл слишком часто был занят флотом. Или ты уже настолько отдалился от нас, что не веришь в нашу способность справиться с делами?

Фолкейн поморщился и потер лицо ладонью. Оно исхудало после многодневного трудного похода, во время которого он питался дарами земли: лететь по воздуху Дэвид и его друзья не осмелились.

— Ничуть, — ответил он. — Но с моим… с моим опытом…

— Разве ты не мог с большей пользой применить его в космосе, помогая организовать военные усилия? — Взгляд, устремленный в небо, где сновали сторожевые корабли, был сродни яростному потрясанию кулаком.

— Сомневаюсь, — грубовато ответил Дэвид. — Думаешь, правительство Содружества пожелало бы прибегнуть к моим услугам? А что до ван Рийна… Возможно, я совершил большую ошибку. А возможно, и нет. Однако… Послушай, Гермес всегда жил в мире. Бури и треволнения истории для тебя — нечто нереальное, как и для любого другого обитателя этой планеты. Для вас все это — лишь череда имен и дат, которые все мы зубрили в детстве, а потом забывали, потому что они ничего для нас не значат. Но я видел войну, тиранию, порабощение, мятеж, видел все это на множестве планет. Вот почему я посетил заброшенные города Земли, от Иерихона и Фермопил до Хиросимы и Владивостока. А ведь их там столько, что человеку жизни не хватит осмотреть все до единого… Я кое-что знаю о механике этого кошмара. Немного, поскольку в Лиге хватает людей, осведомленных так же хорошо, а то и лучше меня, но все же я вправе считать, что понимаю в этом больше едва ли не любого жителя Гермеса. — Дэвид взял мать под руку и взмолился: — Прежде чем я продолжу, пожалуйста, заполни тот вакуум, в котором я оказался. Расскажи мне, как тут обстоят дела. Я слышал кое-что о революции, оплачиваемой оккупационными силами, но не знаю подробностей. Вчера все были слишком возбуждены и, Боже мой, встреча превратилась в одно нескончаемое «ура», сопровождаемое тостами, не правда ли? Да еще проклятиями по адресу предателей, подстрекавших траверов к бунту. Но ведь все наверняка гораздо сложнее.

— Да, — согласилась Афина. — Вероятно, ты видишь картину, отличную от той, которую, боюсь, вижу я.

— Расскажи же мне, в чем дело.

— Я тут на целый световой год оторвана от многих фактов, а те, которыми все же располагаю, могу невольно исказить в зависимости от собственных предубеждений. Тебе надо бы поговорить с другими людьми, посмотреть последние хроники..

— Да, разумеется, — Фолкейн горько рассмеялся. — Мама, мне пятьдесят лет… Это значит сорок пять гермесских. Мать ответила ему такой же грустной улыбкой:

— А я не могу этого почувствовать. Поверить — да, но вот ощутить не способна. Не в силах почувствовать, что прошло так много времени с тех пор, как врач положил тебя мне на руки, и я убедилась в том, что у тебя прекрасные легкие.

Они продолжали свой путь. Дорога оборвалась у деревянного мостика через речку Хорнбек. Мать и сын остановились посередине и, облокотившись на перила, посмотрели вниз. Под водой, на зыбком дне, лежали камни. Поток весело журчал.

— Ну что ж, — сказала Афина тихим ровным голосом. — Как тебе известно, в нашу систему прибыли бабуриты и объявили, что-де мы находимся под их протекторатом. Они хотели захватить наши немногочисленные военные корабли, но Майкл увел их в космос. Майкл… — повторила она несколько секунд спустя, охваченная гордостью и горем.

Над водой вились золотистые мухи-драконы с прозрачными крылышками.

— Полагаю, госпоже Сандре тогда понадобилось прямо-таки невероятное самообладание, — продолжала мать. — флот улетел, а с ним — ее старший сын. Прекрасный предлог, чтобы свергнуть ее. Должно быть, она не уступила этим тварям и доказала им, что без нее некому руководить планетой и они рискуют насадить анархию в мире, о котором почти ничего не знают, если она уйдет. И это правда. Цель Сандры — спасти наши жизни, наш уклад жизни — в тех пределах, в которых это вообще возможно. И если она вынуждена идти на уступки, я, по крайней мере, благодарна Сандре за все, что она ухитряется сохранить.

Фолкейн кивнул:

— Ты мудрая женщина, матушка. Послушал я вчера кое-кого из этих горячих голов… Помоги мне втолковать им, что война и политика совсем не романтичны.