Пол Андерсон - Сумеречный мир

Он не знал, насколько хорошо сибиряки продумали их охрану. Оставалось надеяться на импровизацию и силу Ивановича. Русский замыкал цепочку пленных и находился теперь справа от Колли, то есть ближе к кораблю.

И снова северный край лагеря начал медленно приближаться, а ракеты остались за спиной. На дальнем конце долины у полусобранной пушки суетились люди. Охранники о чем-то трепались друг с другом и изредка заливались веселым смехом. Колли в сотый раз говорил себе, что надо подождать. Пусть эта ежедневная прогулка станет обычным делом, и тогда их перестанут подозревать. Но для ожиданий не осталось времени. Его вообще не осталось. Через неделю сибиряки расстреляют корабль и, сломив сопротивление американцев, отпразднуют победу.

Он собрался с силами и закричал:

— Начали!

Страх исчез в нараставшей волне решимости. Колли сделал гигантский прыжок и оказался слева от охранника. Отведя ствол в сторону, он ухватился двумя руками за автомат и попытался вырвать оружие. Азиат не уступал, и тогда Колли ударил его ногой в живот.

Сибиряк упал, задохнувшись от боли. Не удержав равновесия, Колли повалился на него. Над головой засвистели пули. О'Нил прыгнул на стрелявшего охранника, а Иванович подмял под себя двух других конвоиров.

Азиат отчаянно извивался и отбивался ногами. Перекатившись на бок, Колли выкрутил руку противника и налег на нее всем телом. Он почувствовал, как хрустнула кость. Схватив автомат, Колли быстро передернул затвор и почти в упор выстрелил в шлем сибиряка.

Рядом свистели пули, они шлепались в песок, и казалось, что идет свинцовый дождь. Времени оставалось в обрез. Он перевернул убитого азиата на живот. Из разбитого шлема сочилась кровь, струи пара с шипением вырывались из широкого отверстия. Колли сорвал с зажимов кислородный баллон, но удержать его в одной руке было невозможно — мешали конфигурация и вес. Он отбросил автомат, вскочил на ноги и побежал.

Если Миша удержит их хотя бы на пару минут… и если он сам не получит пулю вдогонку, они утрут сибирякам носы и вырвут свой крохотный единственный шанс. В противном случае он погибнет храброй и дурацкой смертью.

О'Нил распластался на земле. Охранник уложил его на лопатки, но ирландец не выпускал его из своих объятий. Луис свернулась калачиком на песке. Она ничем не могла помочь, а свист пуль над головой едва не лишил ее чувств. Иванович добрался до блиндажа и, оглушив щуплого противника, овладел пулеметом.

А потом его будто чем-то ударило, и резкий толчок принес клубившуюся тьму. Он пошатнулся, опустился на одно колено и дал очередь по уцелевшим охранникам. Сибиряки, встревоженные возникшей перестрелкой, бросили работу и побежали к кораблям. Иванович припал к земле и, прорычав проклятие, открыл по ним огонь.

Боли не чувствовалось, но там, куда пришелся удар, нарастало оцепенение. В голове шумело и немного ломило виски. Как после стакана водки, с усмешкой шепнул он себе. Фигуры врагов раздваивались, а затем снова приобретали четкие очертания, и казалось, весь мир дрожал, расплывался в стороны и мутился рябью. Как будто смотришь из-под воды, подумалось ему. И он увидел перед собой зеленоватый омут той маленькой речушки на далекой Земле.

Гигант встряхнул головой и осмотрел испятнанный кровью скафандр. Из рваных дыр, оставленных автоматной очередью, вырывались белые струйки пара. «Неужели это я?» — с удивлением подумал он. Но никто другой не вынес бы этого так долго. Сердце рвалось из груди, с губ стекала кровавая слюна, и перед меркнувшим взором струилась вода Земли, которая наполняла его счастьем и утешением. Он уперся коленом в марсианский песок и повел длинной очередью по темному мареву пустыни.

Надо задержать их любой ценой. Пусть Колли убежит подальше, думал он. Вот только не помню, зачем мы все это задумали. И какого черта… нам… не сиделось дома…

А потом над ним зажужжали гигантские пчелы — огромный рой, заполнивший все вокруг. Они сонно гудели, пролетая над полями дикого клевера, и мир пьянел от солнца и пения птиц. Он лежал на траве под высоким деревом, в объятиях ветра и солнечного света, он лежал, упиваясь запахом трав, а вокруг миллионы и миллионы пчел уносили на лапках мед… вжжж… вжжжж. А потом по полю пробежали кони, и на их мокрых боках, как на глади прохладной воды, струились алые лучи заката. Как он любил этот чистый и приятный запах степных коней. Как он любил эту жизнь…

«Мама, милая, позволь опустить буйную голову на твои колени, пригладь рукой непокорные волосы, дай мне немного поспать. Ох, и напился же я». Белый свет померк в его глазах. И видно, скоро появятся звезды.