Пол Андерсон - Щит

— Где я их спрячу? Здесь? Это смешно. Я, разумеется, сочувствую им, так как они в тяжелом положении. Но почему я должен жертвовать собой, своей семьей, и своим благополучием?

— Разве ты не хотел бы избавиться от Маркуса? — спросил Трембицкий. — У Пита есть кое-то, что можно использовать в борьбе против него.

Выражение лица Ганновея не изменилось, но он явно взволновался.

— Садитесь и расскажите мне.

— Ты, наверное, не очень веришь мне — сказал Трембицкий. Все-таки ты и мы с Натом во многом расходимся во взглядах, но ты также знаешь, что мы не провокаторы.

Ганновей покачал головой:

— Да, мы расходимся во взглядах. А кроме того, я действую не один.

Мои союзники не знают вас лично. Их нужно убедить, что риск оправдан.

— Значит окончательное решение примут они?

— Да… Если у вас есть нечто, что поможет сбросить Маркуса и не допустить появления нового шефа СБ… — Ганновей показал кивком на генератор у ног Коскинена. — …то иногда можно рассматривать и на более глобальные действия.

— Возможности прибора очень большие — сказал Трембицкий. — Мы бы не отдали его в ваши руки, если бы не были в безвыходном положении.

Послушай, Карс, только не обижайся, насколько можно верить твоим друзьям?

— Полностью, до тех пор, пока вы хотите того же, что и они.

— Какие же у них цели?

— Почитайте Карнеса и вы все поймете. Мы просто его последователи.

— Так вы утверждаете. Но он же не первый пророк в истории, чье учение извращается его последователями.

— Он еще жив и руководит нами. Профессор в Колумбии. Я часто вижусь с ним. — Он сел, нахмурился и обратился к Коскинену. — Послушай, если это ты, о котором весь этот шум, то тебе принадлежит решающий голос. Что ты думаешь? Ты можешь довериться мне без всякой гарантии, или уйдешь отсюда и забудешь обо мне навсегда? В последнем случае я ничего тебе не скажу, хотя меня самого могут постигнуть крупные неприятности, если тебя схватят и подвергнут психологическому исследованию. Но я надеюсь, что ты доверишься мне.

— Я… — Коскинен облизнул губы. — Я не… я так мало знаю о Земле… я не могу…

Вивьена положила руку ему на колено.

— У него не было времени разобраться в земных делах. Откуда ему знать, кто его друзья?

— Мы не можем долго сидеть и спорить, — сказал Ганновей. — Но, подождите… у меня есть предложение. Почему бы вам не пригласить Карнеса. Он изложит вам свои доктрины, доктрины эгалитарианства. И тогда вы сможете решить, будете ли вы их поддерживать.

— О, мы не хотим, чтобы еще кто-нибудь узнал, что эти люди с нами, — сказал Трембицкий.

— Это не проблема, — сказал Ганновей. — Он уже много лет с нами. Мы представим вас под вымышленными именами.

— И он явится сюда? — спросил Коскинен.

— Он часто приходит ко мне вечером, чтобы поболтать. Он один на целом свете.

— Значит, нам придется прослушать лекцию по социологии, пробормотал Трембицкий.

— Я думаю, что м-р Ганновей прав, — сказал Коскинен. — Вам наверно трудно меня понять, но когда мы были на марсе, мы старались выяснить, что необходимо для некого понимания ситуации. И решили, что эмоции составляют довольно значительную часть в понимании. Это именно то, чего нельзя вычитать в учебниках логики. Это то, что человек ощущает подсознательно.

— Я позвоню ему, — сказал Ганновей и вышел.

Трембицкий покачал головой:

— Мне бы хотелось побольше знать об эгалитарианцах, прочувствовать их убеждения. Пока я могу только предполагать. Может быть будет неплохо поговорить со стариком. Скорее, он конечно не догадывается о существовании подполья, но иногда по корням можно будет судить о дереве. — Он прикурил сигарету, а затем добавил:

— Иногда.

Вернулся Ганновей.

— Все прекрасно. Он сейчас выезжает. Я сказал ему, что у меня присутствуют люди, которые долгое время были за границей и которые хотели бы встретиться с ним. — Он хмыкнул. — Оран Карлос святой, но и не лишен тщеславия.

Некоторое время они ждали, а когда прибыл Карлес, то перешли в гостиную.

Философ был маленький человек, но держался он прямо с большим достоинством, так что его маленький рост не бросался в глаза. В гриве седых волос прятался искусственный глаз — излучатель инфракрасных лучей, что позволяло ему ходить, не натыкаясь на препятствия. Он сердечно пожал руку Ганновею, чопорно покосился в сторону Вивьены и принял стакан шеррк. Некоторое время шел обмен обычными любезностями, но Карлес довольно быстро оседлал своего конька.