Юрий Брайдер - Бастионы Дита

Ирлеф ничего не ответила, а только едва слышно застонала.

Я никогда не владел силой внушения, но сейчас то ли мне действительно очень хотелось облегчить ее душевные муки, то ли сказывалось незримое присутствие живоглота, но после первых же моих слов: «Спи, тебе надо отдохнуть», — она послушно смежила веки. Я осторожно уложил ее на траву, сунул под голову полупустую переметную суму, а сам через просветы в кустарнике принялся наблюдать за дорогой.

В последний перед городом переход мы двинулись, когда вражеский авангард едва-едва замаячил на горизонте. Если даже в Дите еще ничего не знали о грозящей беде, хорошо отдохнувший скакун должен был дать нам выигрыш во времени, необходимый для подготовки к обороне.

Довольно скоро мне стало казаться, что пейзаж, открывающийся по обе стороны дороги, а особенно гряды холмов слева, я уже видел однажды. Впереди, и опять же слева, что-то горело — судя по количеству дыма, время от времени озаряемого снизу пламенем, очень сильно и на большой площади. Уж не Дит ли это занялся? Хотя чему там гореть, кроме камня?

Дорога понижалась, спускаясь в долину, и я увидел знакомую реку, исчезающую в зыбучих песках. Здесь сильно попахивало горелым, но как-то странно — не то резиной, не то мазутом, не то еще чем-то, не имеющим никакого отношения к дикой природе. Мы уже почти поравнялись с пожаром, до которого отсюда было не больше трех-четырех тысяч шагов, и теперь стало ясно, что горит Коралловый лес — прибежище слепышей. На обочине дороги кучкой стояли люди — несколько чернокожих с неизменными копьями в руках и всякая рвань, скорее всего прибившаяся к войску Замухрышки в Окаянном Краю. Завидев нас, они замахали руками, показывая, что дальше ехать нельзя.

— Не останавливайся! — крикнула Ирлеф, цепляясь за меня.

Я для вида придержал коня и, когда застава оказалась рядом, погнал его во весь опор. Краем глаза я еще успел заметить, как один из чернокожих заносит для броска копье (это какое надо здоровье иметь, чтобы метать подобную болванку!), и тут же тяжелый, коротко чмокнувший удар заставил жеребца перейти с размашистого карьера на странный заплетающийся шаг, да еще не столько вперед, сколько вбок. Коня все больше заносило крупом к правой стороне дороги, и он рухнул прежде, чем я успел освободиться от стремян. Вся банда довольно загомонила, поздравляя удачливого копейщика.

Я дергался изо всех сил, пытаясь вытащить придавленную ногу, и жеребец, словно поняв мое стремление, жалобно заржал и перевернулся на брюхо. Я вскочил, помогая встать Ирлеф, отделавшейся, кажется, только ушибами. Ублюдки, посмевшие поднять на нас оружие, уже приближались. Один из них, чья туповатая круглая харя, заросшая неряшливой бородой, напоминала мне морду самца-шимпанзе, уже стягивал с плеча бродильное ружье.

— Прыгай в кусты и беги до самого Дита, — сказал я Ирлеф, пихнув ее в заросли синецветного терновника.

Резким движением я выдернул копье, на полметра ушедшее в пах жеребца. Его широкое — в ладонь — лезвие, украшали глубокие зазубрины, за которыми тянулись голубоватые дымящиеся кишки. Несчастное животное вновь заржало и засучило задними ногами. Почему-то больше всего мне было обидно не за себя, не за Ирлеф, а именно за это ни в чем не повинное благородное создание.

«Никто не посмеет тронуть коня златобронников», — почему-то вспомнились мне слова прекрасной наездницы. ан нет, посмели. Тронули. А сейчас собираются тронуть и меня. Зарядом травила да всякими остро отточенными железяками.

Поставив подножку тому из негодяеев, который бросился было в погоню за Ирлеф, я погнал остальных с дороги прямо к зыбучим пескам. Не могу сказать, что они шли туда с охотой, но печальная участь заартачившихся подстегивала остальных. Когда последние из уцелевших по горло погрузились в песок, способный затянуть в свои глубины даже неосторожную ящерицу, я зашвырнул подальше злополучное копье и вернулся на дорогу. Жеребец был мертв — предназначенный мне заряд травила достался ему.

Опять ввязался не в свое дело, с содроганием подумал я. Опять кровь, опять смерть. Ведь зарекался же не касаться чужих распрей. Эх…

Я, как человеку, закрыл жеребцу уже начавшие стекленеть глаза и, сгорбившись, побрел к городу, до которого было еще шагать и шагать.

Уже издали стало ясно, что кто-то успел предупредить дитсов раньше нас — перед запертыми воротами веером располагались шесть огнеметных машин, а на стенах бастионов толпился вооруженный народ. Нас сразу узнали и под конвоем препроводили к Блюстителям, находившимся сейчас не в зале Сходок, а на фасе [8] Лицевая, обращенная к противнику сторона укрепления. далеко выступающего вперед форта. Отсюда хорошо были видны и догорающий Коралловый Лес, и дорога, по которой сплошной массой валило вражеское воинство, и рыскавшие по окрестностям мелкие шайки.