Юрий Бурносов - Три розы (Числа и знаки - 2)

- Извините, что прервал вашу беседу, - учтиво обратился к торговцу субкомиссар. - Меня зовут Хаиме Бофранк.

- Оттард Клоссен, - буркнул торговец, выглядевший теперь уже куда более добродушным. - Вижу, вы давно не виделись? Что ж, оставлю вас и вернусь к своим друзьям.

- Вы здесь одна? - спросил Бофранк, как только торговец ушел прочь.

- Как можно?! Мой муж беседует сейчас с хире Шпатте, это также торговец, владелец нескольких кораблей... Не думали ведь вы, что я могу прийти в подобное заведение в столь поздний час одна?!

- В самом деле, прошу меня простить... Давно ли вы в городе?

- Мы приехали вчера и остановились у хире Клоссена. Не стану обманывать - мы хотели встретиться с вами, но отложили это на завтра или послезавтра, надеясь разыскать вас в Палате...

- Как удачно, что вы здесь! - сказал Бофранк вполне искренне. - Я нахожусь в смятении... Ряд странных, чтобы не сказать страшных, происшествий... Но вы ни о чем не знаете, полагаю, коли прибыли лишь вчера. Не стану в таком случае торопить события; встретимся же завтра и поговорим обо всем. В котором часу и где это будет вам удобно?

- Около трех. Вы знаете какой-нибудь парк, где не будет лишних ушей и глаз?

- Сад Цехов, - без промедления ответил Бофранк. Это место было накрепко связано для него с именем Волтца Вейтля; почему Бофранк назвал именно его, трудно было объяснить. Парк, в котором члены всех городских цехов встречались по своим делам и устраивали праздничные шествия, ничем особенным не отличался от нескольких других подобных. - Спросите, где Круг Медников там я буду вас ждать в три.

О приезде Роса Патса и его супруги Бофранк не счел нужным рассказать никому, в том числе и юному Фолькону, которому отчего-то особенно доверял. В условленное время субкомиссар сидел на скамье как раз на том же месте, где много лет назад был схвачен несчастный Волтц Вейтль. Схвачен по его, Бофранка, наущению, после чего вся дальнейшая судьба юноши была исковеркана самым жутким образом, причем Бофранк совершенно не видел, как это можно поправить.

О вчерашнем ливне не напоминало ничто: ярко светило солнце, в ветвях деревьев гомонили птицы. Правда, гуляющих в парке оказалось, против ожиданий, мало - со своего места Бофранк видел лишь старенького священника, что в одиночестве обретался на каменной скамье у забора, подложив подушечку под седалище, и читал книгу. На соглядатая священник не походил, никакого внимания к Бофранку не проявлял и, похоже, дремал, нежели постигал радость и мудрость печатных слов.

Рос Патс и Гаусберта появились точно в назначенное время. Молодой человек выглядел теперь уже совсем зрелым мужчиной и даже отпустил короткую бородку по моде военных моряков. Гаусберта и сегодня, в лучах солнца, оставалась столь же прекрасной, как подле мрачных пещер, где рассталась с Бофранком, - с пылающим факелом в руке, с упавшей на плечи шалью... Это чудное зрелище длилось лишь несколько мгновений, но чарующий образ часто преследовал Бофранка с тех пор.

Поистине:

Не знающее препон

Желанье сердце томит,

Надежды же скорбен вид,

Столь высоко вознесен

Желанный предмет;

Но разум ставит запрет

Отчаянью - что же, силен

И тот, и этот резон:

Питать я не стал

Надежд, но духом не пал.

- Здравствуйте! Здравствуйте, хире Бофранк! - воскликнул Рос Патс.

- Здравствуйте, хире Патс! Что же, вы так и не стали священником?

- События, известные вам столь же хорошо, сколь и мне, положили иначе, - развел руками молодой человек, садясь подле Бофранка. - Но я о том не жалею. Могу добавить, что вскоре меня вполне могут сделать старостою, ведь старый хире Офлан тяжело болен и, как говорят, вот-вот оставит наш мир.

- Печально, печально слышать... А что фрате Корн? - припомнил субкомиссар еще одного знакомца.

- Его увезли вместе с братией, и с тех пор ничего о нем не известно. Нет оснований думать, что судьба была к нему более благосклонна, нежели к сотням иных священнослужителей, обвиненных в ереси. Теперь в храме устроился фрате Фульде - он ведом вам.

- Как?! - Бофранк был поражен. - Мерзкий сластолюбец, наушник и вор?

- Он было исчез из селенья, но потом, неожиданно для всех, вернулся разбогатевшим и совсем скоро принял сан.

- Я-то, когда продавал его в матросы в Оксенвельде, надеялся, что его к сему времени уже сожрут рыбы и морские раки! Но, видно, ему суждено умереть иначе.

- Раз уж я не стал священником, отчего не стать им кому-то другому?

- Верно, мой дорогой Патс, верно... Но я просил вас о встрече не для расспросов, а для помощи.