Сергей Демкин - В ночь на двадцать второе

В разговорах офицеров штаба часто называется 20 мая как дата начала войны. Другие полагают, что выступление намечено на июнь. В начале нюня Шульце-Бойзен сообщил, что все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против Советского Союза полностью закончены и удар можно ожидать в любое время. Не менее тревожная информация поступала и по дипломатическим каналам. В справке, подписанной заместителем наркома иностранных дел А. Я. Вышинским, среди прочих приводились и такие факты: "11 апреля. На приеме в болгарском посольстве сильно выпивший шеф западной прессы министерства пропаганды Карл Бемер громко заявил: "Не пройдет и двух месяцев, как наш дорогой Розенберг станет хозяином всей России, а Сталин будет мертв". Говорят, что Бемер арестован гестапо". "10 апреля. По дипломатическим каналам стало известно, что Гитлер встретился с югославским принцем Павлом и сообщил ему, что Германия пойдет войной против России в конце июня". А 5 мая германский посол в Москве Фридрих фон Шуленбург и советник посольства Густав Хильгер встретились в своей резиденции с послом СССР в Берлине В. Г. Деканозовым, приехавшим домой. Во время этой встречи Шуленбург рассказал Деканозову об аудиенции у Гитлера 28 апреля и сообщил ему точную дату нападения Германии на Советский Союз, предупредив, что они делают этот рискованный шаг по собственной инициативе. На что Деканозов ответил, что он не уполномочен выслушивать подобные заявления от германского посла и что только Молотов может выслушать его. По мере приближения рокового дня росло число сообщений из разных источников о готовящемся нападении Германии на СССР. Причем в ряде случаев называлась и конкретная дата - 22 июня. Об этом, в частности, предупреждали британский премьер Уинстон Черчилль и госсекретарь США Корделл Хэл, послы в Лондоне И. Майский и Вашингтоне К. Уманский, советский военный атташе в Виши генерал-майор Суслопаров и военно-морской атташе в Германии капитан 1 ранга Воронцов, не говоря уже о многочисленных донесениях разведчиков из разных стран.

ВИНОВЕН СО СМЯГЧАЮЩИМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ

В исторической литературе обычно утверждается, что Сталин не верил всем этим сообщениям. Но относительно данных, поставлявшихся разведкой, нужно говорить не о вере или неверии, а об оценке их достоверности. Сталин действительно подходил к ним сверхосторожно. И для этого у него были веские причины. Первая из них- слишком многое было поставлено на карту. В своих мемуарах Жуков рассказывает о таком эпизоде: 13 июня нарком обороны С. К. Тимошенко позвонил Сталину и просил дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность. Сталин обещал подумать. На следующий день Тимошенко вместе с Жуковым были у него в Кремле и повторили свое предложение. И услышали в ответ: "Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к границе? Это же война! Понимаете вы это оба или нет?" "Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись И. В. Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием - избежать войны - и уверенностью в том, что ему это удастся",- пишет Жуков. Второй причиной его чрезмерной осторожности была заинтересованность Запада, прежде всего Англии, в войне между Германией и Советским Союзом. Определенные круги видели в ней спасение от собственной катастрофы и поэтому всячески провоцировали обе стороны на вооруженный конфликт. Как подчеркивает в своих мемуарах "Разведка и Кремль" Павел Судоплатов: "Хотя полученные разведданные разоблачали намерение Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообщения противоречили друг другу". И, наконец, третье: отношение самих руководителей разведки к тому, что они сообщали вождю. У них не хватало мужества и настойчивости, чтобы доказывать достоверность тех данных, которые с риском для жизни добывали их разведчики. Боясь вызвать гнев Сталина, они сами же ставили под сомнение то, о чем докладывали. Так, 20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил доклад, содержавший сведения исключительной важности. В нем излагались варианты возможных направлений ударов вермахта при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана "Барбаросса". Причем в этом документе указывалось, что начало военных действий следует ожидать между 15 мая и 15 июня, хотя позднее эта дата была отодвинута на неделю. Однако Голиков сам же опровергал то, о чем говорилось в документе: "Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо рассматривать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки". О всесильном наркоме внутренних дел Лаврентии Берии следует сказать особо. Принято считать, что в угоду Сталину он всячески дезавуировал любые предупреждения о надвигающейся войне, откуда бы они ни поступали. В подтверждение этого, в частности, приводится его докладная записка кремлевскому правителю, в которой говорится: "21 июня 1941 года... Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который попрежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это "нападение" начнется завтра. То же радировал и генерал В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией..." Грехов у Берии и так хоть отбавляй, и не следует приписывать ему лишние, в коих он не повинен. Цитируемая докладная записка - типичная фальшивка, к тому же шитая белыми нитками. Начать с того, что Деканозов, недавний начальник его внешней разведки, не мог "бомбардировать" Берию "дезой", поскольку все свои телеграммы направлял Молотову в НКИД. Далее, Берия будто бы обрушивается на военного атташе в Берлине и его тамошнюю агентуру, именуя их "врунами". Те, кто писал фальшивку, не знали, что это были те самые люди, чьи донесения сам Берия, его заместитель Меркулов и начальник разведки НКВД П. М. Фитин регулярно докладывали Сталину. Последний раз это было 17 июня. Военный атташе не имел никакого отношения к этой агентурной сети и ни о какой рации просить не мог. И последнее. Докладная записка датирована 21 июня. Но даже если бы Берия на самом деле считал "дезой" предупреждения о нападении Германии 22 июня, он был слишком опытен и осторожен, чтобы не подождать всего сутки и не рисковать своим положением.

Читать дальше