Анна Семироль - Азиль

Кейко обиженно закусывает губу, провожает её взглядом.

— Она права. Ники, поезжай домой. Я нужна там, — твёрдо говорит она. И прежде, чем Доминик успевает что-либо возразить, исчезает за углом.

— Завтра в десять утра! — доносится до молодого человека её звонкий голос.

Ники хочется догнать её, и он даже делает шаг… но на краю зрения мелькает под ногами что-то светлое, и парень испуганно шарахается в сторону. Сердце колотится, ноги отказываются повиноваться. Доминик прижимается спиной к стене, закрывает глаза.

«Как брат учил? Сосчитать до тридцати… и что потом? Я не могу туда, я не пойду… Но там же Кей, я её не брошу…»

Из подъезда высыпает целая компания с различными ёмкостями, в которых плещется вода. Доминик оказывается на их пути, и волей-неволей приходится следовать за ними. И лишь несколько минут спустя он понимает, что идёт не туда и вообще не ориентируется в переплетении узких переулков.

«Где я? Как теперь обратно-то? Чёртов Третий круг! Увезу отсюда Кей и не позволю возвращаться обратно никогда-никогда!»

Доминик мечется от перекрёстка к перекрёстку, натыкаясь на людей. Кто-то возвращается домой, кто-то спешит с вёдрами воды на крик: «Лёд!», кто-то вышел подработать.

— Эй, месье! Не желаете любви с лучшей девушкой в квартале? Месье, всего-то за пяток купонов. Не жмоться, красавец, сказочное удовольствие гарантировано!

— Смотри, куда ноги несут, сопляк!

— Месье желает девушку? Может, мальчика? За небольшую доплату могу предложить детишек…

Накатывает новая волна ужаса. Ночь обезличивает, прячет глубоко в карманы тёмных одеяний все знакомые здания и ориентиры. Всё труднее дышать, кружится голова. «Я заблудился», — думает Ники со странной смесью ужаса и эйфории. Действительно, смешно: столько раз бывать тут и в светлое, и в тёмное время суток — и с перепугу потеряться настолько, что вообще не понять, где находишься.

— Месье! — окликает Ники прохожего. — Месье, подскажите, где я нахожусь? Что это за линия, в какой стороне Второй круг?

Прохожий шарахается от Доминика, его сотрясает сильный кашель, от которого в воздухе разливается зловоние. Кажется, что человек гниёт заживо. Ники отшатывается от него, налетает спиной на столб, обозначающий остановку гиробуса. «Указатель. Здесь должен быть указатель», — взгляд лихорадочно шарит в поисках таблички, но не находит.

— Где я? Господи, да что же это… — тихонько стонет Доминик.

Безымянные перекрёстки. Тусклый свет одиночных фонарей. Тёмные провалы окон. Одинаковые безликие высотки. Под ногами битое стекло, пыль, мусор. Белая футболка пропиталась потом, липнет к спине. Живот подводит от острого чувства страха и одиночества.

— Кей-ко-оооооооооо!!! — отчаянно орёт Доминик.

Ответом ему — лишь отзвуки пьяных голосов вдали. Ники садится на растрескавшийся тротуар, обнимает себя за плечи.

— Соберись. Соберись! Успокойся и думай, как выбраться, — шепчет он.

Решение приходит довольно скоро. Надо следовать вдоль одной из линий. Она выведет или к пропускному пункту, или к черте города. Всё просто, Ники, как ты сразу не додумался.

Он встаёт, отряхивает от пыли джинсы и быстрым шагом идёт по улице. «Только прямо, никуда не сворачивая», — бодро напутствует он сам себя. Эхо шагов дробится, множится в подворотнях, и Ники кажется, что он не один, его — целая толпа.

— Вместе веселее, да!

И вот уже меньше чем через полквартала он узнаёт знакомые места. Впереди светится вывеска ночного клуба Сириля — безумное сочетание розового и ядовито-зелёного. Если прислушаться, становятся различимыми низкие ноты музыки и смех девиц возле заведения.

«Вот и отлично, — с облегчением вздыхает Ники и прибавляет шагу. — Заночую у них, утром освежусь, отыщу электромобиль и поеду к Собору. И никакого льда там не будет».

— Месье Каро? — окликают его за спиной.

Доминик останавливается, оборачивается.

— Да?

Сильная рука хватает его за плечо, толкает в тёмный переулок. И прежде, чем Ники успевает вырваться или вскрикнуть, тело пронзает острая боль. Ноги подкашиваются, Доминик падает на колени — и успевает увидеть, как быстро темнеет светлая ткань у него на животе. И рукам становится мокро и горячо. Во рту солоно, подкатывает что-то мутное, мерзкое. Ники коротко кашляет, выплёвывая полным ртом жидкое и тёмное. Он поднимает голову в попытке рассмотреть, того, кто…

Серебряный блик кажется ему ослепительным. Острое лезвие рассекает горло, перерубая артерии и вены, и не оставляет Доминику Каро даже надежды.