Анна Семироль - Азиль

— Будем стену бодать?

— Тибо, не до шуток, — машет рукой Дюран. — Шаман, если штурм — то только в этом месте.

— У меня другая идея появилась.

Рене достаёт из браслета ледяной кристалл, ломает пополам, кидает на крышу. Ростки льда выбрасывают тонкие щупальца-веточки вверх, тянутся к ладони Шамана.

— Не томи, — напоминает Тибо.

— Я вам потом всё скажу. В своё время.

— Послушай меня, — с нажимом говорит Дюран. — Что у тебя с продовольствием? Выкладывай, выкладывай.

— Своих людей я прокормлю, — уверенно заявляет Клермон. — Что ещё?

— Ты о народе думаешь? Ну, дашь ты им эту свободу. А жрать люди что будут? Революция делается лозунгами, но голод — отличный усмиритель толп. Погляди: разнесли вы соцслужбу, всё разграбили. А кто будет кормить тех, кто тебе массу обеспечивает?

— Подмирье.

— А если заблокируют твоё Подмирье, шлюзы откроют — дальше что?

— Вот когда оно случится, тогда и будем думать. Сейчас планы иные, не сбивай. Так, все завтракать!

Тибо и Дюран уходят с крыши, Рене провожает их тяжёлым вздохом. Вешает на веточку ледяного дерева пару латунных ключей, отступает на пару шагов в сторону, любуется и спрашивает Акеми:

— Правда, мило?

Девушка кивает.

— И что его все так боятся… Я считаю, ему надо дать волю. Пока лёд не вырастет, мы не поймём, что он такое… Ты чего такая напряжённая, знамя моё?

Акеми рассматривает часовых на краю крыши и в здании напротив. Один из них машет ей рукой.

— Этот Дюран — он кто?

— Полицейский, — коротко бросает Рене. И, увидев, как округлились глаза Акеми, поясняет: — Помнишь, я тебе рассказывал про друга, которого убили, когда мы были студентами? Это был сын Дюрана.

Вдвоём они собирают на крыше всё, что может быть использовано для костра. Спускаются на технический этаж, ищут горючие материалы и там, среди гор цементной пыли. Акеми отбегает в закуток справить нужду, а вернувшись, вспоминает, о чём хотела спросить Рене:

— Я ночью плач слышала. Женский. Это кто?

— Женский? — удивлённо переспрашивает Клермон. — Видимо, кто-то из парней прихватил с собой трофей. Выясним.

Завтракают все в одном из спортзалов — большом и гулком, сохранившем большинство тренажёров. Сюда же приходят раненые, их поят оставшимся куриным бульоном. Жиль, сутулый и взъерошенный, сидит в самом углу на горке блинов для штанги и жуёт половинку чёрствой кукурузной лепёшки. В сторону Акеми он даже не смотрит. Ей от этого неуютно и тоскливо. Будто она, Акеми, виновата во всех его бедах.

— Так, внимание! — Рене поднимается во весь рост, прохаживается между полусотней бойцов. — Вопрос на который я требую немедленного ответа. Кто приволок сюда бабу?

— Ты, — отвечает Тибо. Зал взрывается дружным хохотом.

— Остроумно, — кивает Рене. — Ночью плакала женщина. Не Эжени и не Акеми. Кто?

Смех стихает под тяжёлым взглядом Шамана. Воцаряется тишина — такая, что слышно, как на лестнице под ботинками часового шуршит цементная крошка. Бойцы глядят друг на друга, недоуменно пожимают плечами.

— Я тебе подарок хотел сделать, — раздаётся негромкий голос.

К Рене не спеша подходит парень лет двадцати. Широкую спину крест-накрест перечёркивают лямки пропылённых штанов, плечи и рябое лицо усыпаны крупными тёмными веснушками.

— Знаю, что нельзя, — спокойно говорит он. — Нарушил. Но на подарок взгляни, Шаман. Приведу?

Он выбегает из спортзала и вскоре возвращается, таща перекинутую через плечо женщину в длинном тёмно-красном платье. Когда её ставят на пол, она обводит собравшихся загнанным взглядом — и поникает светловолосой головой. Понимает, что помощи ждать неоткуда.

— Ну здравствуйте, мадам, — с галантным поклоном обращается к ней Рене. — Вы к нам надолго?

По толпе мужчин пробегает лёгкий гомон, смешки. Кто-то присвистывает. Акеми смотрит на женщину в красном во все глаза. Совсем юная, маленькая, щуплая, под стягивающей тонкие запястья верёвкой — синяки. Светло-пшеничная прядь волос прилипла к разбитым губам. Под синими глазами с наплаканными, припухшими веками — тени. Акеми смотрит, и её постепенно наполняет мрачное торжество.

— Вот так подарок! — громко и весело восклицает она. Подходит ближе, встаёт за левым плечом Рене. — Молодчина, боец! Где добыл?

— Мамзелька рикшу искала, чтобы её из Собора домой довёз, в Ядро. Ну и нашла, — радостно разводит руками «добытчик». — Правда, пришлось приложить её хорошенько. Чтобы убедить, что мы едем в нужную сторону.