Гэри Гибсон - Станции Ангелов

«А мне тогда что делать? » – подумал Урсу.

Если он унесет Шекумпеха из Нубалы, не будет ли это означать, что он сознательно бросает свой народ на гибель от рук захватчиков – народ, больше не защищенный богом, которого Урсу у него украл?

Но ведь сам Шекумпех приказал ему унести идола за пределы города, а что бы Шекумпех ни приказал, любой послушник или мастер-на-служении спешил исполнить. Так Урсу всегда учили, и он в это верил. Но теперь юношу грызли сомнения.

И Турт – что побудило его привести Урсу сюда, в это место, и именно сейчас? Сердце Урсу сжималось от ужаса, что старик откуда-то знает, что попросил у него Шекумпех. Однако… Турт показывал ему безопасный выход.

– Но как же Шекумпех? – осторожно спросил юноша. – Шекумпех должен был об этом говорить, он должен был видеть, что это случится?

Все это время Турт неотрывно смотрел на пенящуюся воду. Теперь же он снова повернулся к Урсу, и лицо его казалось вдруг постаревшим.

– Да, я думаю, он должен был это предвидеть. И, возможно, он с кем-то говорил.

Урсу поймал себя на том, что дрожит, и не только от холода и сырости.

– Вы так думаете?

Турт внимательно изучал его.

– Всякий раз, когда в нашей истории случается кризис, бог с кем-то говорит… после чего приказание Шекумпеха исполняется.

– Потому что так было всегда, мастер Турт?

– Да, Урсу, всегда.

Ким смотрела на свою ладонь, где лежал крошечный пузырек с Книгами. Она знала, что поступила необдуманно, приняв предложение Билла. Просто он намекнул, что сумеет ей помочь, если Ким пойдет ему навстречу. Но эти Книги были неизвестными, возможно, даже опасными. «Я спятила. Лучше бы их вернуть».

Начало просыпаться чувство вины, и вместе с ним в памяти всплыла причина этой вины, всепоглощающей, почти невыносимой вины, и с нею вернулось все остальное – неудержимая волна мрачных воспоминаний и горя, грозившая затопить сознание. Ким остановилась, свернула в ближайший туалет, который, к счастью, оказался пустым; и прислонилась головой к стене.

– Меня зовут Ким Амото, – прошептала она. Прижав руки к прохладной переборке, Ким стала рассматривать свои запястья, поворачивая их так, чтобы видеть зажившие следы порезов – узкие белые полоски нечувствительной кожи. У нее была причина отказаться от операции и не удалять эти следы, но та причина затерялась в какой-то другой жизни. Та другая жизнь – та другая женщина – давно исчезла, мертвая и похороненная навсегда, вместе со всеми ее тогдашними достижениями и со всей этой виной, и болью, и ужасом, которые та самая женщина вынуждена была нести и которые даже сейчас, как бы Ким ни боролась с ними, вновь угрожали полностью завладеть ею, в первый раз за много месяцев.

Нет. Ким опустила руки и одернула длинные рукава, чтобы снова спрятать шрамы. У большинства ее собратьев – космических отшельников – тоже были свои секреты, гораздо худшие.

Женщина направилась обратно в Ступицу, но теперь шум и движение вокруг действовали на нее как невыносимое давление, как будто ей навязывали слишком много информации, и она тонула в ощущениях. Грудь сдавило, словно невидимый гигант обхватил грудную клетку громадной лапой и так нежно начал ее сжимать. Ощущая приступ паники, Ким подумала, что, наверное, она слишком долго пробыла в космосе, посреди пустоты, и разучилась жить с людьми. А здесь ее окружали сотни людей, и все толпились и толкались, пили, танцевали и веселились на всю катушку. Ким захотелось выскочить из Ступицы, но куда ей было податься, где гнетущие мысли и воспоминания не преследовали бы ее?

Поэтому она протиснулась к стойке бара и заказала текилу. А потом еще одну. Ким попыталась рассуждать. Билл не может быть единственным человеком на Станции, способным дать ей то, что она хочет… На этом идеи иссякли. Ким заказала еще одну текилу, на сей раз двойную. После этого бар начал уютно покачиваться. Так-то лучше, подумала женщина. Тревога отпустила, стало спокойнее. Но по-прежнему было трудно выносить множество людей и стоящий вокруг шум.

Ким оттолкнулась от стойки, думая, куда бы пойти. Должно же быть место получше? У нее мелькнула мысль как-нибудь взломать тройную защиту одного из переходных шлюзов, разбросанных по Станции, открыть его и кинуться в открытый космос. Но эту мысль Ким отвергла.

Существовали способы получше – менее болезненные.

Спустя два дня Элиас навсегда покидал Лондон.