Гордон Диксон - Гильдия

Хэл снова вспомнил в ту встречу, тогда он заметил, что Блейз выглядел физически более мощным.

Явно преднамеренно нарастил себе мускулы, чтобы сравняться с Хэлом. И Иной, должно быть, потратил невероятное количество времени на физические упражнения и обучение всевозможным способам рукопашного боя, с оружием и без него. И это потому, что дополнительная сила могла бы только отчасти помочь ему на равных лично биться с Хэлом. Следовательно, у него имелись собственные причины даже во время той встрече у стены фазового щита ожидать возможного столкновения с Хэлом на таком уровне.

Но даже поняв это, Хэл также понял, что Блейз пытался совершить невозможное. Никто не мог бы подготовиться так, чтобы сравняться с дорсайцем примерно такого же сложения, возраста, обладающего такими же рефлексами и интеллектом, которого обучали с колыбели.

Только тогда Хэл вспомнил еще раз, что теперь и он сам не шел в сравнение с таким дорсайцем. Вся его физическая подготовка как Хэла Мэйна свелась к кое-каким занятиям с одним из его наставников — когда он рос на Земле; и даже это было давным-давно. С тех пор он старался сохранять форму, чему временами помогал активный образ жизни — когда он, например, был шахтером на Коби или членом отряда Сопротивления Рух на Гармонии; но это не делало его дорсайцем. Все это он понял едва ли не сразу, как начал отвечать Блейзу.

— Ты появился в интересный момент, чтобы спросить меня об этом. Хотя, возможно, это не так и удивительно. Многие из исторических сил, которые движут тобой, движут и мной — параллельно тебе; и естественно, что мы оказались в близких условиях.

— Но ты не ответил на мой вопрос, — Блейз не сводил глаз с Хэла.

— Именно поэтому я говорю, что ты появился в интересный момент, — продолжил Хэл. — Если бы мне пришлось отвечать тебе тогда, у фазового щита, я не смог бы этого сделать. Тогда я увидел твою готовность к решающей схватке, и инстинкт велел мне воздержаться от нее. Я ощущал некое внутреннее сопротивление тому, чтобы предпринять какую-либо попытку решить наш спор в то время и в том месте. Теперь я понимаю, почему. Тогда я подсознательно понял — как тогда и сказал тебе — что ты не мог бы победить. Но — как я позже осознал — если бы в то время и в том месте я пошел на столкновение, я тоже потерпел бы поражение.

— Я не понимаю тебя, — пожал плечами Блейз.

— Мы находились в таком положении, что если бы один из нас погиб, другой получил бы преимущество. И должным образом использовав это преимущество, он мог бы одержать кажущуюся победу.

— Кажущуюся, и только? — В голосе Блейза звучало игривое любопытство.

— Да, — ответил Хэл. — Только кажущуюся, потому что мы просто еще раз повторили бы цикл старой-старой истории. Я уже осознал давно, что обладание всей возможной властью на всех мирах не дает тебе способность изменить человеческую природу; и именно это с самого начала было стержнем конфликта между нами: удастся ли изменить природу отдельной личности или нет. Если бы я выиграл, то победа оказалась бы только частичной. В аналогичном положении оказался бы и ты. Но тогда окончательная победа навечно осталась бы недостижимой для оставшегося в живых; или, по крайней мере, до тех пор, пока какое-нибудь из последующих поколений еще раз не создаст конфронтацию; и в тот, следующий, раз окажется более разумным в своем решении. Так что я решил оставить вещи в таком тупиковом положении — с тем чтобы иметь возможность добиваться большей победы в подходящий для себя момент.

Как я и делаю это сейчас снова, подумал он про себя. Это — то же самое внутреннее сопротивление, то же самое решение.

— Ты? — спросил Блейз. — И ты видишь теперь свой путь к этой победе?

Хэл улыбнулся.

— Если я нашел ответ, — сказал он, — то он доступен каждому. Поищи его для себя.

Блейз довольно долго молча смотрел на Хэла.

— Так, — произнес он наконец, — значит, и не на этот раз. Но я думаю, что сделаю то, что ты говоришь и сам найду то, о чем ты говорил, — что бы это ни было. И я встречусь с тобой в конце пути, где бы он ни оказался. Ищи меня там, когда ты его достигнешь.

Его голос внезапно смягчился.

— Остановите девочку, — сказал он. Но Аманда уже была в движении. Ее рука сомкнулась на руке Сее, как раз, когда девочка схватила со стола Амида стеклянное пресс-папье в виде сосновой шишки. Аманда стала вырывать его у Сее. Сее боролась — молча, яростно, чтобы удержать его, но силы неравны.

— Мы не убиваем людей, — сказала Аманда Сее. — Никогда.