Дэвид Нордли - Планета шести полюсов

И тут с базальтовых утесов низринулся оглушительный рев.

В тот же миг, еще до того, как Дрин сообразил, что происходит, сердце его забилось вдвое быстрее, железы вбросили в кровь разные химические вещества, как в тот раз, когда он оплодотворял дикие яйца. Дерзкий первобытный вызов чужака заслуживал столь же дерзкого первобытного ответа. Но Дрин не позволил себе стронуться с места, даже не шевельнул раненой шеей. Только скосил глаз в ту сторону, откуда доносился шум, и увидел здоровенного, покрытого шрамами самца на другом конце пляжа.

- Это ду'утианин! - прокричала сверху Го Тон. - Тот самый, которого мы видели возле китобоев.

- Гота'ланншк! - проворчал Дрин, который был не в том настроении, да и не в той форме, чтобы вступать в дурацкий поединок за владение лежбищем. - Совсем взбесился, аж из клюва брызжет! Скажи этому идиоту, чтобы держался от нас подальше, не то убью.

Тут зашептала, почти неслышно, Мэри:

- Дрин, он крупнее тебя, а ты к тому же ранен! Ты сам себя убьешь, прежде чем до него доберешься. Успокойся и подумай вот о чем: если это он унаследовал гарем Глодего'алаха…

- Вот именно, Мэри. Куда проще предоставить Властелину Тэту устранять твоих соперников, чем старомодно драться за гарем на лежбище. Нет, это вовсе не игра в выживание наиболее приспособленных, это хладнокровное убийство. Морские бродяги, эти безмозглые загрязнители, тщательно выбирают для охотников жертвы и наводят на них китобоев Властелина Тэта. Возможно, Тэт тоже жертвует кое-кем из своих для проформы… Ну и чтобы освобождать места для новорожденных или избавляться от политических соперников. - Дрина разобрала злость: да он этого загрязнителя на прикормку улиткам пустит!

- Итак, китобои получают охоту и добычу и верят, что они всего лишь играют по каким-то жестоким правилам, - произнесла Мэри. - А на самом деле их используют втемную расчетливые жулики. Дрин! Куда это ты собрался? Дрин! Дрин! Дай мне твой пистолет.

Снова заревел морской бродяга, и рассудок Дрина отступил, его место заняла слепая ярость. Сейчас он покажет этому коровокраду!

Забыв о ране, он тяжело поднялся на ноги.

- Дрин! - вскричала Мэри. - Дай пистолет! Дрин! Пистолет!

Все-таки слова Мэри проникли в какой-то уголок его сознания. И Дрин, уже качаясь взад и вперед, запустил язык в сумку и выдернул пистолет, и забыл о нем, как только уронил на песок рядом с Мэри. Все равно эта игрушка не остановит атакующего ду'утианина.

Долетел запах противника-запах гадкий, полный высокомерия.. Дрин слышал плач коров и чуял их страх. Он смутно вспомнил, что для поединков на клювах существуют какие-то приемы. Можно ударами хвоста или головы повергнуть недруга на песок, можно обратить силу его атаки против него же. Но сейчас Дрину было не до того. Хотелось только наброситься на Гота'ланншка и сдавить его горло.

Дрин, едва осознавая, что делает, вскинул и вонзил глубоко в песок переднюю клешню - и заревел. Солнце высоко - самое время отведать крови.

Гота'ланншк ринулся вперед. Дрин затопал навстречу. Позади него раздалась серия отрывистых, очень высоких, разделенных одинаковыми интервалами звуков. Соображать, что это за щелчки, он не собирался. Все его тело было в огне, органы вырабатывали гораздо больше тепла, чем могли потратить. Великолепное ощущение! Он бежал, и освежающий ветер свистел в ушах. Передние ноги почему-то ударяли в песок разом, а задние - чуть вразнобой. Под ним сотрясался пляж. Взгляд прикипел к вражеской шее, в которую через несколько ударов сердца вонзится Дринов клюв.

Но эта шея все ниже склонялась к песку. Противник, кажется, бежал теперь медленно, неровно. Вдруг он протестующе, закричал и сменил запах - с вызывающего на рас-

терянный, испуганный. Гота'ланншк хныкал и вскрикивал, и все сильнее качался из стороны в сторону. От его воплей в Дрине проснулось сознание, в последний миг он свернул, избежал столкновения, способного привести к разрыву свежих швов и смерти от кровопотери.

Перед ним рухнул на песок морской бродяга, пропахал разинутым клювом борозду длиной в две к-единицы. Дрин, по инерции проскочив мимо него, остановился сзади в оторопелом молчании. Прекратились рев. и щелчки, остались только шорох прибоя и плач коров в отдалении.

Внутри у лейтенанта бушевал пожар. Он выпустил из легких раскаленный воздух, вбежал в море и дал течению отнести его туда, где вода похолоднее. Потом нырнул и, лишь остыв как следует, медленно заработал хвостом. Вскоре его голова снова оказалась на берегу.