Евгений Филенко - Бой на Калиновом мосту

— Эх… — горько вздохнул Тимофеев.

И полез в пропасть.

Несколько раз ему казалось, что он падает, но в последний миг нога сама собой находила опору, и кошмарный спуск продолжался. Стена изобиловала всевозможными выбоинами и выступами, и через некоторое время Тимофеев с удивлением обнаружил, что почти спокоен и уже абсолютно уверен в благополучном исходе этой авантюры. Просто он слегка подзабыл за треволнениями, что в силу общей мышечной памяти умеет то же, что и бывший морской пехотинец Фомин, ловко продвигавшийся вниз где-то рядом…

— Что, Тимофеич? — спросил тот. — Делаешь, как я?

— Стараюсь… — сдавленно ответил Тимофеев.

Но было бы наивно предполагать, что все пройдет гладко и ничто не помешает им беспрепятственно проникнуть в самое сердце кощеевой хоромины.

На Тимофеева упала просторная, как одеяло, тень, над его головой зашумело, будто кому-то захотелось поаплодировать его мужеству. Тимофеев тщательно закрепился всеми конечностями и выжидательно покосился на Фомина. Тот повис над пропастью, вывернув голову, насколько позволяла шея, и напряженно всматривался в густой мрак под сводами каменного склепа.

— Вот чего нам не хватало для полного счастья, — сказал он с ненавистью.

Хлестко трепеща крыльями, на них надвигалась мерзкая летучая тварь. Более всего она напоминала лысого пеликана с кожистым шлейфом, вероятно — для улучшения аэродинамических качеств, и круглыми, как пуговицы, красными глазами. Длинный и острый, будто дротик, клюв был раззявлен, чтобы продемонстрировать набор мелких щучьих зубов. Несмотря на шлейф, тварь летала так себе и все не отваживалась напасть, чтобы в случае промашки не погнуть свой клюв о гранитную стену. Это обстоятельство пока выручало застигнутых врасплох скалолазов-любителей, но с каждым виражом наглость крылатого охотника возрастала.

— Тарбозавр уже был, — с неудовольствием произнес Тимофеев. — Теперь птеродактиль. Интересно, что произойдет, если он ткнет меня своим носом?

— Тебе не понравится, — пообещал Фомин.

Птеродактиль заложил еще один круг и теперь возвращался. Судя по скорости, он твердо вознамерился атаковать.

— Витюся, придержи меня! — скомандовал Фомин.

Тимофеев облился холодным потом, но послушно придвинулся к Фомину и обхватил его за пояс. Птеродактиль надвигался, свирепо щелкая зубами. Его крокодилий взгляд сулил добрым молодцам большие неприятности.

— Ну, гад, — прошептал Фомин.

Выгнувшись не хуже балерины, он со всей силы лягнул налетевшую пакость в морду. Промахнись он — и лежать бы ему в обнимку с Тимофеевым на дне колодца на радость обитателям Кощеевой Мороки. Но Фомин не промахнулся.

Получив оплеуху, птеродактиль растерялся, бестолково захлопал крыльями и влепился-таки клювом в камни. Это вышибло из его убогих мозгов последние остатки соображения, и он в беспамятстве ссыпался вниз.

— Тимофеич, — сказал Фомин, переводя дух, — давай-ка поднажмем, покуда он не очухался.

Они подражали. Да так, что им позавидовали бы большие мастера альпинизма.

Подбитый птеродактиль сидел над ретромотивом и злобно шипел, дергая шеей, будто рассерженный гусак.

— Кыш отсюда! — прикрикнул на него Тимофеев, снова ощутив себя царем природы.

Для убедительности он показал доисторической твари кулак. Птеродактиль не нашелся, что возразить, и обиженно отковылял прочь. На земле он опасался связываться с людьми, а лететь ему пока что нездоровилось.

Подхватив чемодан и машину времени, друзья поспешили на свет.

Все свободное пространство колодца занимали огромные, прекрасно освещенные изнутри кубы из прозрачного материала, нечто вроде просторных террариумов со всеми удобствами. В каждом кубе находился свой обитатель. У непрошенных посетителей этого небывалого зоопарка разбежались глаза. Будь на их месте палеонтолог, он здесь же, не сходя с места, спятил бы от счастья. Кто бы ни скрывался под именем Кощея, ему удалось собрать грандиозную коллекцию вымерших животных. В экспонаты угодили ящеры всех калибров и мастей. В одном из кубов сидел тарбозавр, точная копия сторожа Калинова моста. В другом — нахохлился птеранодон. В третьем, свернув калачиком лоснящийся хвост, пригорюнился молодой диплодок. В четвертом — неизвестное науке существо, похожее на бегемота, с роскошными драконьими зубами. В пятом…

И все они были мертвы.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Тимофеев.