Гордон Диксон - Шторм времени

Мой провожатый приподнял меня и бросил в воду. Я, отплевываясь, вынырнул и ухватился за край, чтобы вылезти, и тут заметил девочку, которая по-прежнему держалась за бревно и наблюдала за мной. Очевидно, она считала бассейн безопасным местом.

Я наклонил голову, попытался разглядеть что-нибудь под водой, но на бассейн как раз падала тень торчащих на носу плота деревьев. Тогда я набрал полные легкие воздуха, опустил голову в воду и огляделся. Только сейчас я понял, почему, находясь в бассейне, об акуле можно не беспокоиться. Снизу плот представлял собой хаотическое переплетение то ли корней, то ли ветвей надводной стороны плота: растительность, сошедшая с ума, – настоящие джунгли прямых и изогнутых, похожих на лианы ветвей, причем некоторые из них были такими же толстыми, как и составляющие плот бревна. Корни были повсюду, кроме пространства бассейна, где свободное пространство составляло в диаметре около пятнадцати футов. Видимо, ящерицы постоянно обкусывают лишние корни в пределах бассейна так же, как они делают это на поверхности плота, обгрызая свежие побеги с поверхности бревен. Было ясно, что даже тварь вроде сопровождающей плот акулы не в состоянии добраться до нас через столь плотные подводные заросли.

Таким образом бассейн действительно оказывался безопасной территорией. Кроме того, тяжелая масса растительности под плотом играла еще и роль своеобразного киля. Я поднял голову и огляделся.

Девочка все еще плескалась в воде. Санди по-прежнему сидел на бревнах и невозмутимо продолжал вылизывать шерсть. Две ящерицы, которые вытащили нас из клеток, отошли в сторонку и, смешавшись с толпой, стали неотличимы от сородичей. Интересно, а что произойдет, если я самостоятельно вылезу из бассейна? Я так и сделал, а девочка последовала моему примеру секундой позже. Не произошло ровным счетом ничего. Ящерицы не обращали на нас никакого внимания.

И тут я с удивлением ощутил, как чья-то ладонь легла на мою. Я обернулся и понял, что это девочка. До сих пор она ничего подобного не делала.

– Что случилось? – спросил я.

Она не ответила, просто потянула меня за собой на корму плота. Я последовал за ней, испытывая некоторую растерянность, но тут же меня пронзило ощущение знакоместа происходящего. А следом нашелся и ответ, пришедший из смутных воспоминаний о предыдущих возвращениях сознания. Она вела меня – при этом ящерицы игнорировали наши действия – на корму плота, единственное место, где во время путешествия мы справляли естественные нужды. Очевидно, пока я был не в себе, она взяла в обязанность водить меня сюда после каждого очередного купания.

Когда память об этом вернулась, резко включились внутренние тормоза. Действительно, с момента нашей встречи мы с ней жили бок о бок. Но теперь, когда шарики в моей голове наконец встали на место, в столь интимном деле, как туалет, я предпочел бы по меньшей мере иллюзию уединения. Она поняла, что ей со мной не справиться, так что отправилась на край плота в одиночестве. Я же вернулся обратно к бассейну.

Санди к этому времени почти высох и, похоже, снова взирал на окружающий миром с обычным благодушием. Когда я подошел к бассейну, он поднялся с бревен, на которых лежал, и обвился вокруг моих ног, негромко урча... Я погладил его по голове и уселся на краю бассейна. После неудачной – поскольку я просто не позволил ему сделать этого – попытки забраться ко мне на колени он сдался, улегся рядом и утешился тем, что положил на мои колени только голову. Голова взрослого леопарда тоже весит немало, но уж лучше голова, чем целый леопард. Я погладил его, чтобы успокоить и пресечь дальнейшие поползновения приласкаться. Он закрыл глаза, отозвавшись на столь непривычное количество ласки с моей стороны радостным урчанием.

Через некоторое время девочка вернулась, и я смог отправиться на корму, предварительно строго велев ей оставаться на месте, поскольку она снова попыталась меня туда сопроводить. Она, похоже, очень беспокоилась, но все же осталась у бассейна. Когда я вернулся, она лежала, обняв рукой Санди, то есть снова вела себя в своей обычной манере – делала вид, что меня попросту не существует.

Я сел по другую сторону от Санди, чтобы он не тревожился, и попытался обдумать ситуацию. Но почти тут же к нам приблизилась пара ящериц. Девочка покорно поднялась и залезла в свою клетку. Я понял намек и забрался в свою. Санди же, разумеется, не выказал ни малейшего желания повиноваться, однако ящерицы справились с ним довольно ловко. Они набросили на него некое подобие неуклюже сплетенной сети, опутали и вместе с сетью запихали в клетку. Оказавшийся в одиночестве Санди принялся барахтаться и выпутываться до тех пор, пока не освободился, а через некоторое время одна из ящериц, проходя мимо, просунула руку сквозь прутья, вытащила сеть и унесла.