Гордон Диксон - Шторм времени

– Добрый день, – поздоровался я. Мужчина бросил на меня равнодушный взгляд.

– Здорово, – сказал он, подошел к грузовичку и начал вытягивать из него очередную порцию двенадцатифутовых досок два на четыре дюйма в сечении.

– Давайте я вам помогу.

Он снова взглянул на меня, на сей раз уже не так равнодушно.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо.

Я подошел к грузовичку, и, когда он утащил в дом очередную порцию своих два на четыре, я тоже вытянул несколько досок и последовал за ним.

Внутри дом освещали лишь солнечные лучи, проникавшие сквозь оконные проемы, но было ясно, что в доме, когда его достроят, будет достаточно светло, даже в пасмурные дни. Доски два на четыре, очевидно, предназначались для стен, поскольку их внутренние каркасы уже были готовы.

Я подтащил доски туда же, где он уже начал их складывать. Полы были залиты цементом, но заглажены непрофессионально-грубо, и под ногами чувствовалась шершавая, а местами и просто неровная поверхность. Но полы, как каркасы стен и наружная кладка, явно вполне обеспечивали безопасность и удобства. Мы еще некоторое время вместе разгружали грузовичок, так и не обменявшись при этом ни единым словом.

Я испытывал какое-то странное удовольствие от этой «тупой» работы. Оно перекрывало и дополняло приятное чувство физической усталости, которое обычно вызывает подобная работа. Я заметил, что незнакомец то и дело поглядывает на меня, но до тех пор, пока мы не закончили переносить все доски в дом, больше никакого интереса ко мне не выказывал. Отнеся в дом последние две доски, я вышел на улицу и увидел, как он стоит возле грузовика и смотрит, что еще осталось в кузове – в основном гвозди, всякая всячина и разные железяки.

– Что дальше? – спросил я.

– Забыл прихватить изоляционные трубки для проводки, – сказал он, не поворачивая головы. – Ладно, давайте разгрузим остальное. Ящики с гвоздями лучше носить вдвоем. Очень уж они тяжелые.

Мы вытащили из кузова ящик с гвоздями, взялись за него с двух сторон и внесли в дом. Когда мы подошли к двери, он наконец заговорил:

– А вы случаем не Марк Деспард?

– Да, – ответил я.

– Да нет, быть того не может, – сказал он, когда мы оказались в полумраке дома.

– Боюсь, все-таки может.

– Шутите небось.

– Должен вас огорчить – это чистая правда.

– Послушайте, да ведь всем известно, что у него длинная борода, к тому же он дюймов на шесть выше вас.

Мы поставили ящик с гвоздями на пол и отправились за следующим.

– Говорю же вам, – продолжал он, когда мы взялись за второй ящик, – этого просто не может быть. Уж я-то знаю. Я абсолютно точно знаю, какой из себя Деспард.

Я улыбнулся. Просто не смог удержаться.

– Я тоже, – ответил я.

– Тогда вы должны признать, что вы – не он.

– Нет, – сказал я. – Все-таки я – это он. С чего вы взяли, что у меня борода и я на шесть дюймов выше?

– Да кто ж этого не знает? И потом, вы ведь никогда не спускаетесь с горы.

– А теперь вот спустился.

– Черт!

Остальные ящики мы перенесли без разговоров. Мне внезапно пришло в голову, что он может решить, будто я смеюсь над ним. От этой мысли я расстроился.

– Но если я не похож на Марка Деспарда, почему же вы спросили меня, не он ли я?

Он ответил не сразу. Только после того как мы отнесли еще один ящик в дом и снова вышли на солнце, он опять заговорил, стараясь не смотреть на меня.

– Не понимаю, с чего это вы решили мне помочь.

– Так ведь вам нужно было разгрузить машину, – сказал я. – А вдвоем это сделать быстрее, чем в одиночку, вот и все.

– Нет, тут дело в чем-то другом. – Он остановился как вкопанный и уставился на меня. – В чем дело? Что такое? Что случилось? Может, я какой-нибудь закон нарушил?

– Дружище, – начал я, но замолчал. – Послушайте, я даже не знаю, как вас зовут.

– Оррин Элшер.

– Оррин, – я протянул руку:

– Марк Деспард. Рад познакомиться.

Он уставился на мою руку так, будто я держал в ней мышеловку, затем медленно протянул свою, и мы обменялись рукопожатием.

– Оррин, – сказал я, – сегодня настолько хороший день, что я решил съездить сюда, а оказавшись здесь, увидел, как вы разгружаете машину, вот и решил предложить помощь. Все очень просто.

Он ничего не ответил, лишь убрал свою руку.

Мы закончили разгрузку. Как ни странно, но раньше бы меня наверняка встревожила его обеспокоенность. И я был бы внутренне готов отозваться на его эмоции. Сейчас же я был способен думать лишь о том, какой прекрасный стоит день и как приятно чувствовать, что используешь тело для какой-то практичной и полезной цели. От разгрузки машины я получал такое же удовольствие, какое мог бы получить от занятий любимым спортом, и был благодарен Оррину Элшеру за предоставленную возможность это удовольствие получить. Что же касается его озабоченности по поводу того, кто я такой, я просто не испытывал необходимости объясняться. В свое время он все поймет, а если такое время никогда не придет, для мира это никакой разницы не составит. Единственное, что имело значение, так это то, что пикап был разгружен, Оррин был избавлен от лишней работы, а я получил удовольствие.