Сергей Преображенский - Другой мир

Панкратов сидел за столиком в шикарном ресторане, и не спеша, потягивал дорогой коньяк из пузатой рюмки. Слышалась негромкая музыка и где-то в глубине зала на маленькой эстраде извивалась резиновым телом стриптизерка.

— Огоньком не угостите! — услышал он у себя над ухом низкий мелодичный голос и повернул голову. Сигарета в руках у девушки была тонкая, длинная и почему-то коричневая. Сама же девушка была молода, светловолоса и, безусловно, красива, разве что косметики чуть больше, чем нужно. Он принялся шарить по карманам в поисках зажигалки и вдруг вспомнил, что не курит.

— Извините, я не курю! — ответил он и вежливо улыбнулся.

— Это не важно! Честно говоря, я и сама не курю, — девушка сломала сигарету и бросила в пепельницу, — Просто иногда хочется как-то… Погоди, Лешка? Ты?

Глаза у девушки округлились, и она уставилась на Панкратова так, словно он был, по крайней мере, наследным принцем.

— Не узнал? Это же я, Светка Лунева, 10 «А»! Вспомнил?

— Вы знаете, девушка, — ответил Панкратов по возможности учтиво, — Я, конечно, когда-то учился в десятом классе, правда, не могу точно сказать в «А», «Б» или еще в каком другом, но никакой Светки Луневой я не помню.

— Ну да конечно, меня теперь трудно узнать, я же волосы покрасила! — сообразила девушка, и, не дожидаясь приглашения села за столик, — А тогда я была черная как головешка, худая, страшная, да еще в очках. Ты в мою сторону даже и не смотрел, ты же у нас был красавчик. За тобой все девчонки бегали табунами!

Лешка мысленно надел на сидевшую напротив девушку темный парик и очки в толстой роговой оправе, но это мало помогло. Он ее совершенно не помнил! Но самое обидное он не помнил, как в десятом классе за ним бегали все девчонки, да еще «табунами». Забыть такое!

— Да не напрягайся ты, потом вспомнишь! У меня тоже так было, в прошлом году. Я в аквапарке была, наплавалась, назагоралась, пришла в раздевалку вещи получать, а номерок свой потеряла. Дежурная говорит: «Это не страшно, мы сейчас все найдем! Как ваша фамилия?» а я не могу вспомнить, представляешь! Минуты три вспоминала! Просто со смеху умереть!

Она непринужденно рассмеялась, и Панкратов невольно улыбнулся ей в ответ.

— Ладно, это все ерунда! — девушка махнула рукой, словно отодвигая прошлое в сторону, — Ты то сам как? Чем занимаешься? Я смотрю, ты стал такой крутой! Костюм, галстук, стрижка… Ой, погоди, так ты же умер! Генка Самохин говорил, что тебя то ли зарезали, то ли застрелили. Я даже тогда помню, заплакала, мне почему-то тебя так жалко стало!

— Правда? — спросил Лешка. Ему вдруг сделалось как-то не по себе от этого сообщения. Даже по спине пробежали мелкие противные мурашки.

— Нет, конечно, не правда! Чушь собачья, ты же жив! Это он тебя с кем-то перепутал! Ну что ты на меня так смотришь? Я же сказала, перепутал человек! С кем не бывает? Налей мне лучше коньяку, а то меня что-то знобить стало от таких разговоров. Я мертвяков ужас как не люблю!

Панкратов налил девушке коньяку, она сделала небольшой глоток и поморщилась.

— Фу, пойло какое-то! Панкратов, как ты только эту дрянь пьешь?

Лешка глотнул из своего бокала и не почувствовал никакого вкуса. Это его не удивило, почему-то он был уверен, что именно так и должно быть: дорогой марочный коньяк не должен иметь никакого вкуса, что-то вроде дистиллированной воды.

— Знаешь что, а поехали ко мне, — предложила Светлана, — У меня вино есть, «божоле» называется. Ты, наверное, такое и не пробовал никогда! Я здесь недалеко живу, минут пятнадцать на скоростном эскалаторе. Да ты не бойся, дома никого нет, с мужем я разошлась еще в прошлом году, он оказался мерзавцем. Впрочем, ты ведь даже не знал, что я была замужем!

— Да я и не боюсь, поехали! — Панкратов уже понял, что девушка явно ошиблась, он никогда не учился с ней в одном классе, но это вовсе не повод, чтобы отказываться от приглашения, — Только давай лучше ко мне, хорошее вино может быть и у меня найдется!

— Ладно, поехали к тебе! — согласилась девушка и встала из-за стола. Панкратов поймал себя на том, что ему приятно смотреть на ее гибкое молодое тело, ему вообще почему-то приятно было смотреть на красивых молодых женщин, только мучили какие-то смутные подозрения, что на красивых женщин не только приятно смотреть. Кажется, существовало или должно было существовать и что-то иное, еще более приятное… Но это «иное» постоянно ускользало из памяти, не давая себя осознать, оставляя лишь осадок неудовлетворенности и смутные сожаления о каких-то неведомых неиспользованных возможностях…