Гордон Диксон - Вечный человек

— Нет, — ответил Джим.

— Это значит, что если двое не говорят на языках друг друга, то нужно изобрести третий язык для их общения. Это отросток искусственных языков, которым учили шимпанзе и других животных, пытаясь общаться с ними начиная с двадцатого века. Существовал знаковый язык, и язык символов, который исследователи использовали с разными животными, и так далее... Так вот, мы и пытаемся разработать третий язык для общения с лаагами.

— И это возможно? — спросил Джим.

— Это возможно, если у обеих сторон достаточно общего. Например, с шимпанзе, собаками, слонами и парочкой других видов это сработало, а вот с дельфинами и китами ничего не вышло. Слишком разная среда. Нам просто повезло, что лааги создали технологическую цивилизацию, не слишком отличающуюся от нашей. Может, мы и думаем не так, как они, но у нас достаточно общих проблем — например, как попасть на космическом корабле из одной звездной системы в другую.

— Вы уже разговариваете с лаагами о космических полетах?

— Нет, до этого, боюсь, еще далеко. Сначала нам, согласно твоей идее, пришлось создать лаага-переводчика. Техники спроектировали картинку, которая повторяет телодвижения лаагов. Телодвижения вызывались нажатием соответствующих клавиш на клавиатуре под картинкой. Потом в стену камеры, построенной вокруг входного люка лаагов, мы добавили прозрачное окно. У окна поставили экран-переводчик и посадили около него оператора, который нажимал на клавиши и заставлял картинку двигаться. А тем временем мы старались выделить из привезенных вами снимков разговаривающих лаагов по крайней мере несколько жестов, в которых наши пленники угадали бы попытку общения с ними.

— Вы, наверное, используете снимки из камеры в щупальце сквонка, — предположил Джим. Он глянул на Мэри, но она по-прежнему не шевелилась и смотрела в другую сторону. Джим даже не знал, слушает ли она их разговор.

— Да, у нас есть изображения почти всех мест, которые вы посетили в том городе, — подтвердил Медлен. — Первый крупный прорыв мы сделали, когда разбили движения рук и тела на отдельные единицы действия в заданном трехмерном пространстве. Эти единицы были достаточно малы, чтобы мы были уверены, что каждая из них — это один сигнал или даже часть его. Тебе понятно?

— Нет, — сказал Джим.

— Суть в том, чтобы добраться до исходных составляющих их языка. Мы также учитывали, когда они одновременно двигали более чем одной частью тела. Так или иначе, все жесты были записаны и сравнены — слава богу, что на это есть компьютеры, — а потом упорядочены по частоте употребления, по условиям и ситуациям, в которых они употреблялись, и так далее.

— Да, я что-то подобное себе представлял, — сказал Джим. — Большая, должно быть, работа.

— Очень большая, — согласился Моллен. — Но потихоньку техники стали выделять связи. Ну знаешь, это движение связывается с началом разговора с кем-то, а это с концом. Это употребляется при приветствиях, а это при расставании с кем-то; и так далее, и тому подобное. Из всего этого мы собрали фразу, примерно означающую «мы хотим с вами поговорить». В камере у люка мы поставили для лаагов экран и клавиатуру и подсоединили их к экрану и клавиатуре снаружи, а потом оператор у нашего экрана напечатал: «Мы хотим с вами поговорить».

— А где в этот момент были лааги? — спросил Джим.

— В корабле, конечно, — сказал Моллен. — Они отправились внутрь, как только мы послали людей в скафандрах установить для них экран и клавиатуру. Мы решили, что они будут наблюдать за происходящим на экранах корабля. Так или иначе, техник повторял то же самое послание снова и снова.

— И что было дальше, сэр?

— Один из лаагов вышел к клавиатуре, несколько часов изучал систему клавиш и наконец набрал послание, которое мы не в состоянии были расшифровать.

— И техники застряли.

— Нет, они поняли, в чем дело. Они послали другое сообщение, в котором говорилось: «Мы хотим поговорить с вами с помощью этого», и экран показал некоторые символы искусственного языка, который мы разработали для налаживания контакта между людьми и лаагами. Им эта идея пришлась по душе, и дальше уже мы работали как с лабораторными животными, только очень умными, конечно.

— И все получилось? — спросил Джим.

— В каком-то смысле да. Искусственный язык, как ты сам понимаешь, очень ограничен. Но теперь мы добавляем движения фигуры лаага, когда символы не передают то, что мы хотим сказать, или если нам кажется, что мы достаточно хорошо понимаем жест и можем употребить его по назначению. Лааги это заметили и стали исправлять наши ошибки, и с тех пор у нас начался прогресс.