М. Афремова: Болота осушающий

Внутри одной раковины застряло семечко в восковой оболочке… Где-то наверху шел дождь, светило солнце, поднималась и опускалась суша, вновь и вновь накоплялись осадки, уплотнялась, изменялась земля. Уже другие животные с причудливыми раковинами плавали в морях, другие звери бродили по лесам. Было похолодание климата, и вновь потепление, наступали и отступали ледники.

И вот в обнажении под № 135 я нашел раковину, обычную раковину, которая подтверждала третичный возраст исследуемых мною осадочных отложений горных пород. Когда изучали раковину в лаборатории, внутри ее мы обнаружили семечко в плотной восковой оболочке…»

Семен шел в болотных сапогах вдоль тихой речки, которая то сужалась, пряталась в темных кустах, то расширялась, выходила на простор луга и становилась мелкой: на дне видны были белые камушки.

«Ну что еще можно здесь увидеть?» — думал Семен. Все та же окатанная галька белого силурийского известняка. На берегу красноватые суглинки, поросшие кустарником и травой. Мощность суглинков так велика, что ни этой речке и никакой другой не под силу их размыть и вскрыть, добраться до коренных пород более древнего возраста. В коренных еще стоило бы покопаться, постучать молотком…

И зачем Семен согласился ехать в эти скучные места? Конечно, это очень заманчиво: гидрогеология, будущее мелиорации, осушение болот! Но здесь и болот-то настоящих нет.

Солнце так и не показалось сегодня. Небо белесовато-серое. Хорошо еще, дождя нет.

Мария Степановна — соседка Семена по московской квартире — предложила ему поехать с нею сюда в гидрогеологическую экспедицию коллектором. Здесь они работают втроем, с ними езде Лена — студентка биофака. Экспедиция выехала в эти места большая, но разбились на отряды. Так Семен и оказался в обществе двух женщин. И какой она геолог — эта Мария Степановна? Спокойная, полная, в очках, ей только сидеть в Москве в лаборатории и просеивать пески через ряд сит, а потом взвешивать каждую порцию. Семен вспоминает оставшуюся в деревенском доме с мезонином Марию Степановну с досадой. Сидит у окна, подсчитывает, записывает, а уж требовательная! Но ведь в поле, в маршруте и без нее не считаешься со временем. Вот и сейчас уже пятый час, а до дома еще далеко. Свой сегодняшний маршрут Семен уже давно прошел и теперь находился в местах, которые еще в прошлом году были вдоль и поперек исхожены геологами. Отсюда, если срезать по прямой несколько километров, до базы было ближе. Пора поворачивать к шоссе. Авось подвернется попутная машина — тогда скорее доберешься до Ивантеевки. «Вот дойду до того куста — его ветки так странно торчат и топорщатся наверх — и поверну», — решил Семен и зашагал быстрее.

Откуда-то снизу, как будто из-под ног, начал подниматься туман. Его беловатые полосы стали отделяться от кочек и вытягиваться в длинные капроновые шарфы. Такой шарф накинула Наташа на белое платье на школьном выпускном вечере. Смешно! А девчонки восхищались. Семен был на вечере, как все мальчишки, — в черном костюме, в узких ботинках. Хорошо бы переобуться сейчас в сухую обувь.

Куст что-то не приближался. В наплывающем тумане окружающее переставало быть реальным. Белые полосы окутывали, заволакивали куст все сильнее и сильнее, вот уже видна только одна самая высокая ветка. Нет, до куста не дойти. Сворачивать к шоссе надо сейчас. Семен достал карту и стал прикидывать, сколько он прошел за последний час. Речка уже давно стала маленьким ручейком. Иногда казалось, что это просто застывшая лужица воды среди болота, подернутая ряской и тиной, но шага через два снова слышалось тихое журчание: вода перекатывалась в низинку, и на ее черной лакированной поверхности беспокойно метался одинокий листок. Наверно, с того куста? Большой, больше его ладони с растопыренными пальцами. Темно-зеленый, глянцевитый, зубчатый, с острыми надрезами по краям, с толстыми вздутыми жилками. «Лене, как ботанику, будет интересно. Покажу лист ей, — решил Семен, — будет хоть повод поговорить. А то ходит, нос задирает». Семен не любил заносчивых девушек, робел перед ними. Но с Леной тут что-то было не так. Может быть, Семен в глубине души чувствовал ее превосходство? Профессор на неделю приехал из Ленинграда. Узнал, что здесь москвичи, подключился. А Лена и рада, болтает с ним, сыплет латинские термины. Пусть и определяет листочек.