Пьер Буль: Дьявольское оружие

Танки? Различные бронетанковые части? Он специально изучал вопрос об использовании этих машин, сыгравших столь значительную роль в последней мировой войне. Ему ничего не стоит доказать, что их время прошло, что уже невозможно надеяться ни на какую крупную операцию, и при настоящем положении дел было бы нелепым надеяться укрепить безопасность страны при помощи исследований и каких-либо приготовлений в этой области. Доказательства? Он уже приводил. Современные средства обнаружения позволяют при помощи одной-двух точно нацеленных атомных бомб уничтожить значительное скопление механизированных частей. Если даже нескольким машинам удастся избежать мгновенного разрушения, необходимые для их функционирования запасы горючего, технические службы и мастерские будут наверняка уничтожены.

— Что касается совместного прорыва, подготовленного втайне, то, ваша светлость, допуская даже при многих оговорках возможность его осуществления, эффект внезапности такого прорыва выглядит буквально смехотворным по сравнению с тем ударом, который может произвести всего лишь одна из наших ракет с ядерным зарядом.

«Смехотворный» — это слово чаще других появлялось в докладе полковника. Он его использовал, когда говорил об артиллерии, о военно-инженерном деле, а также о некоторых вспомогательных службах, в отношении которых его исследование привело к тому же самому выводу: в сравнении с ядерным оружием все другие виды вооружений выглядят смехотворно.

Исходя из соображений более общего характера и выясняя последствия, о которых ранее он лишь вскользь упоминал, полковник в своем резюме еще раз подчеркнул очевидность этого обстоятельства.

— Мы пришли к убеждению, — сказал он, — что ввиду превосходства ядерного оружия наши войска и наша современная техника теперь бесполезны. Дело не только в том, что классические методы использования этих войсковых соединений неэффективны. Гораздо серьезней то, что ни одно разумное существо не может представить себе рациональный способ их результативного применения. Я сожалею, что был вынужден обрисовать ситуацию в столь мрачном свете, но сокрытие правды я счел бы уклонением от моего долга. Это так. Всякое маневрирование становится наивным. Сегодня слова «стратегия и тактика» лишены смысла. Обучение в наших офицерских школах утратило всякую практическую ценность, а в целом военное ремесло стало похожим всего лишь на пустое времяпровождение, пригодное для забавы старичков.

Когда полковник сделал паузу, ему показалось, что по лицу принца пробежала тень. Чувствуя, что подобные заявления могут быть истолкованы не в его пользу, полковник счел необходимым заранее оправдаться. Он заговорил более пылко, и в интонациях его голоса слышалась болезненная страсть.

— О, не подумайте, сир, — воскликнул он, — что это мнение — всего лишь словесное оправдание лени или инертности военных руководителей. Тем более не подумайте, что оно базируется на абстрактных данных. Оно основано на констатации неопровержимых фактов. Опираясь на них же, я пришел к выводу, что нынешняя ситуация плачевна для всей армии. В ходе последних крупных маневров я встречался с сотнями офицеров всех рангов и возрастов. И у всех я заметил одно и то же беспокойство, нет, это слово недостаточно выразительно, — одно и то же отчаяние. Мы все вместе тысячу раз, десять тысяч раз искали способ спасения…

Так это и было. Во время последних маневров, не в меру затянувшихся, молодой полковник сделал все, что было в его силах. На время оставив теоретические спекуляции, он принял активное участие в военных маневрах. Вскоре он констатировал, что офицеры, командующие действующими соединениями, прекрасно сознавали угрозу, нависшую над их головами, и испробовали все доступные им средства, чтобы избежать ее. Сотрудничая с ними, он очень скоро убедился, что их усилия, равно как и его попытки, были совершенно безрезультатны. Все эксперименты приводили к одному выводу. Роботы, замещавшие ядерные ракеты, попадали точно в цель, в назначенное время. Следовательно, ракеты могли расстроить самые искусные планы, разрушить даже хорошо замаскированные военные сооружения и помешать любому маневрированию. Будучи наблюдателем, самый пристрастный арбитр, самый горячий сторонник обычного вооружения вынужден был бы признать, что оно обречено на гибель.

Так как полковнику в силу его положения был открыт доступ в самые высокие военные круги, он вошел в контакт с генеральным штабом и настоял на том, чтобы теоретические задачи маневров были изменены. В этих кругах он тоже чаще всего встречал понимание и доброжелательность. И он, и высокообразованные ученыеофицеры с жаром взялись за эту работу. Их страстное стремление к созданию новой стратегии было вызвано отчаянием. Старые генералы обретали молодость в этом лихорадочном поиске решения задачи — задачи найти форму войны, соответствующую дьявольской мощи ядерного оружия.