Всеволод Ревич - Пять зелёных лун (сборник)

— Сирли, приходи ко мне, будем играть, — просвистел он. У зу очень острый слух; несмотря па праздничный гомон ярмарки, Сирли услышал зов. Он вытянул мордочки и начал нюхать воздух.

— Осторожно! — поспешил заметить Очаровательный Малыш. — Если моноцефалка заметит, она тебя не пустит.

Сирли подождал, пока хозяйка отвернется, потом выломал три прута клетки и скользнул наружу.

— Здравствуй, я Сирлисунитави, поиграем, поиграем?

— Здравствуй. Откуда ты? — сказала голова чтобы думать.

— Здравствуй. А во что ты умеешь играть? — сказала голова чтобы мечтать.

— Я из палатки напротив. Я умею играть в цветы, в облака, в фейерверк, в глаза девушек, в углеродные снежинки, в сталактиты…

— В ледяные или известковые?

— И в те, и в другие. Я очень люблю играть в сталактиты.

— Мы поиграем, если ты хочешь, — сказала голова чтобы думать. — Но сначала скажи мне, где ты был до палатки с лотереей.

— Да везде, с Линофриной…

— А где Линофрина теперь?

— Не знаю. Она хорошо играет в горящий камин. Она мне сказала, что не может взять меня с собой, потому что туда, куда она идет, зу нельзя. Я помню только…

— Так я и знала, что он тут! Отдай моего хорька! — Жоли была в ярости.

— Это не хорек… — начала голова чтобы думать.

— А почему она не играет со мной? — спросил Сирли.

— Наверное, не умеет, — просвистел Очаровательный Малыш.

И Жоли удалилась, неся зу в руках.

Даже голова чтобы мечтать была разочарована. То, что Жоли спутала его с женщиной, не делало чести ее проницательности. В эту минуту голова чтобы думать легко могла бы уничтожить любовь головы чтобы мечтать, но она была озабочена другим. Совершенно необходимо было узнать все, что известно Сирли.

Линофрина, как и он сам, вынуждена была скрываться на ярмарках — в любом другом месте ее сразу заметили бы. Но в таком случае почему она избавилась от Сирли? Ведь все любят зу, любят проходящие в их глазах образы и их хрустальное воркование.

Линофрина хотела, чтобы зу не знал, чем она занимается, — вот единственное возможное объяснение. Она опасалась неумолчной болтовни зверька, хотя люди, видимо, и не понимают его языка. Значит, она отправилась на поиски какого-то тайника. А единственное, чего она не могла постоянно возить с собой, — это радиоактивное горючее. Она избавилась от Сирли, отдав его первому встречному. Несомненно, она торопилась потому, что ее контейнер был поврежден и утратил непроницаемость…

— Погоди, погоди, у тебя же нет никаких доказательств и даже намеков, чтобы сочинять такую историю, — перебила голова чтобы думать.

— Конечно, но все очень сходится, верно?

Голова чтобы думать не могла не согласиться:

— Действительно, бывают минуты, когда мне нравится следить за твоими рассуждениями.

— Это просто самолюбование, — ответила голова чтобы мечтать, стараясь не показать, как она польщена, — но тем не менее, прежде чем принять твою теорию, надо поговорить с Сирли.

Ночью зверек прибежал опять. Когда зу хочет играть, его ничто не остановит.

Очаровательный Малыш дал ему цветок кувшинки, и Сирли с наслаждением покусывал лакомство, а мексианин тем временем почесывал ему плечо в том месте, где расходятся шеи.

— Что говорила тебе Линофрина перед тем, как ушла?

— Она сказала, что мы скоро вернемся домой. Наверное. Но для этого надо кое-что сделать, а потом она будет искать машину для возвращения. А где это — дом?

— Ты не помнишь? Это далеко. Очень далеко. Там все счастливы.

— А я всегда счастлив, я меня люблю. Я красивый зу. Поиграем?

— Да, — сказал Очаровательный Малыш и устремил взгляд в глаза Сирли. В них были пестрые каскады и колокольчики и лучи солнца вспыхивали радугами в мыльных пузырях; а в его глазах зу видел серебряные каналы и улицы, вымощенные цветами.

После терпеливых расспросов Очаровательному Малышу удалось узнать историю Линофрины. Она, как и он, совершила вынужденную посадку на Земле, но ее корабль разбился. Однако у нее был запас атомного топлива. А у Очаровательного Малыша был реактор. Вместе они могли бы улететь и увезти с собой Сирли.

— Надо найти Линофрину, — сказала голова чтобы думать.

— Это очень просто, — сказала Сирли. — Она за мной вернется. Она мне велела смотреть повсюду, не встретится ли где-нибудь еще мексианин. Она и оставила меня на ярмарке потому, что мексиане любят ярмарки. Она будет тебе рада. Ей, наверное, скучно одной. Поиграем еще?

У головы чтобы думать вдруг возникли всякие безумные идеи, и в том числе желание придушить извивающуюся зверушку с небесно-голубой шерстью. Но она сдержалась: ведь ей самой пришлось начать их знакомство с этого вопроса.