Алекс Карр - 8-я книга. Полет Уригленны.

Вскоре к месту боя подтянулся седьмой крейсер толринцев, механики которого умудрились за это время пересыпать турбины, и хотя ход и маневренность у него были совсем ни к черту, его канониры палили очень метко. Пока что этот поединок проходил, как вполне спортивный, толринцы, которые и по рудовозу стреляли очень аккуратно, видя что наши крейсера не метят по навигационным рубкам, а лишь стремятся лишить их огневой мощи, отвечали ребятам Дарафа Илькана той же монетой, но кто знает, как долго это продолжалось бы.

К исходу второго часа боя я отдал приказ остальным трем звеньям блокировать крейсера противника со всех сторон и наконец вышел в эфир, говоря на тайри, но зная, что мои слова будут автоматически переведены на толринский язык:

– Господа, с вами говорит космос-адмирал Кайор Клиот-Кувалда, командир 31-й Золотой эскадры военно-космических сил Интайра, предлагаю вам почетную капитуляцию в обмен на свободу и беспрепятственное возвращение домой по истечение шести интайрийских месяцев. Вопрос о праве собственности на груз рудовоза "Ларийский странник" будет решен в независимом суде на планете Кештар.

Командир звена тяжелых крейсеров толринского космофлота был вполне здравомыслящим офицером. Крейсера немедленно прекратили огонь и он вышел в эфир с вопросом, заданном на неплохом уири:

– Адмирал Кувалда, с вами говорит высокий командор космического флота Толрина Гин Шноссримна. Нам будет оказано уважение или мы будем посажены в карцер?

В ответ на это я вежливо сказал:

– Никакого карцера, командор Шноссримна, вы и ваши товарищи достойны восхищения и самого высокого уважения как за вашу отвагу, так и за исключительное благородство в бою. Прошу вас построить корабли в линию и добро пожаловать на мой крейсер, командор.

Если у командора Шноссримна и были до этого сомнения в правильности своего решения, капитулировать ввиду наличия у противника шестнадцати свежих средних крейсеров Интайра, которые почти ничем не уступали его тяжелым крейсерам, то они полностью развеялись, когда он увидел "Уригленну". Пока крейсера, мои и моего противника, перестраивались в пространстве и заходили на посадку через огромные вакуум-шлюзы ангаров, заставленных в три яруса боевыми крейсерами Золотой эскадры, я успел переодеться и приготовиться к торжественной встрече такого славного противника.

Вирати примчалась ко мне в каюту тотчас, как только я отдал приказ построить строй почетного караула на главной палубе ангарного отсека. Она принялась докладывать мне о том, кто такие толринцы, чем они дышат, что едят и какими напитками накачиваются в минуты отдыха. С ее слов выходило так, что это вполне приличные ребята, очень схожие с интари по биологии и химизму тела, только очень уж здоровенные, под два с половиной метра роста, красивые, хотя темнокожие и жутко волосатые. Ну, это я знал и сам, без ее подсказок, так как не раз заходил в сектор Толрина. Поэтому я быстро прекратил поток ее словоизлияний, сказав:

– А еще малышка, они любят пить этиловый спирт, разбавленный соком ягод фуа, есть едва поджаренное мясо с кровью и очень любят, когда маленькие интары одевают на себя самые роскошные бальные платья и множество драгоценностей. Поэтому, Вирати, немедленно отправляйся на свою половину и переоденься. Это приказ, дорогая сестричка и он относится, кстати, ко всем интарам "Уригленны". Нам нужно соблюдать дипломатический этикет, если мы не хотим, чтобы толринцы подняли восстание.

По большей части, за исключением разве что драгоценностей, я говорил Вирати правду, так как для толринцев женщина в военном мундире это уже не только мужчина, но и оскорбление их нравственности. А вообще-то толринцы, какими я их помню, были очень похожи на землян негроидной расы, только были немного светлее и их волосы были лишь слегка волнистыми. Зато они были настоящими гигантами, смелыми до отчаянности, и, все, как один, были жутко благородными.