Евгений Войскунский - Плеск звездных морей

Я провёл в конструкторском бюро целый день. Рэй терпеливо знакомил меня с расчётами, с аэродинамическими особенностями атмосферных вихрей, с повадками чёрных теплонов. По правде, я был поражён гигантским объёмом исследовательской работы, проделанной конструкторами и метеорологами. Да, тут шла борьба. Настоящая, упорная, захватывающая. Обуздание стихии? Нет, для этого пока ещё время не настало. Но приспособление к ней.

В одной из комнат стояло конструкторское кресло с аппаратурой и экраном — кресло, каким пользуются некоторые из главных конструкторов на шарике.

— Недавно, — сказал Рэй, — по нашей просьбе нам доставили этот комплекс. Но мы пока что… Очень трудно освоить. Очень.

Борга бы сюда, подумал я. Вот кого здесь не хватает. И не только здесь…

Я понимал, что Рэй устал от многочасовых разговоров и объяснений. Да и у меня, признаться, от обилия впечатлений трещала голова. Надо было прощаться. И надо было что-то на прощание сказать.

— Рэй, — сказал я, — ты ведь знаешь, что я был пилотом. Просто пилотом дальних линий.

Он выжидательно смотрел на меня сквозь чёрные очки. Маленький широкоплечий человечек с обожжённым лицом. Кажется, он послал менто-сигнал, но я не понял.

— Здесь все по-другому… непривычно для меня, — продолжал я с запинкой. — Но если мой опыт пригодится, то…

— У нас каждый делает все, на что он способен, — сказал Рэй. — В любой день ты можешь начать работу.

По метеосводке чёрный теплон проходил сегодня примерно на семьдесят пятом градусе северной широты, и я вылетел ему навстречу.

Рэй Тудор отговаривал меня. Отговаривало все конструкторское бюро. Но я настоял на полёте. Пятая модель раз за разом давала неплохие результаты, недаром же мы бились над ней столько времени. Автопилот, может, и надёжнее пилота как такового, но самолёты нужны, в конечном счёте, для перевозки людей. Словом, я настоял на испытательном полёте.

Я летел на юг. Вот они, ундрелы, необжитая, дикая от века, выжженная теплонами страна. Подо мной простирались равнины и горные цепи, над которыми курился белесый туман. Я отчётливо увидел целое семейство вулканов, все они дружно работали, выплёвывая коричневую, расползающуюся по склонам лаву.

Не знаю, почему я вспомнил, как мы когда-то летели с Андрой в аэропоезде и я признался ей… Не знаю, по какой ассоциации это всплыло в памяти. Хватит. Ни к чему эти воспоминания…

Наружные датчики донесли, что машина вошла в область теплона. А потом я увидел его.

С непостижимой быстротой передо мной вырастала чёрная стена. Рука невольно, сама собой потянулась к поворотному манипулятору. Я отдёрнул руку и заставил себя думать о чём-нибудь другом, постороннем.

Ну, вот, например: почему в прошлом веке лётчики русской авиации называли прозрачный решётчатый передок кабины странным словом «моссельпром»? Я вычитал об этом в старой книге о войне. «Моссельпром». Может, какое-то старославянское слово?

Черным-черно вокруг. Нет никакого смысла в прозрачном пластике моего «моссельпрома». И я включил инфраэкран.

«Вспомни, — сказал я себе, — вспомни, как вы с Робином напоролись тогда, много лет назад, на космических призраков. Тогда было страшней. Безусловно страшней. Страшнее призраков нет ничего».

Так говорил я себе, глядя во все глаза на стену теплона, представшую передо мной как бы в разрезе. Гигантскими змеями свивались в дьявольский клубок многоцветные жгуты — от голубоватого до неистово красного, — я знал, что это были струи газовых смешений, но не мог отделаться от ощущения, что они живые…

Запищал радиовызов. Я коротко ответил Рэю: «Вхожу в теплон».

Приборы показывали движение и фронт теплона, и я направил машину под острым углом к его направлению.

Сильно качнуло, бросило вниз. Я закрыл на миг глаза, представив себе, как бешеные жгуты обвивают машину. Ну, будь что будет…

Самолёт выровнялся. Будто плавная морская волна его подхватила, и он пошёл на гребне этой волны… А вернее, он шёл длинной спиралью, как бы ввинчиваясь в огненную карусель, шёл вместе с теплоном, слившись с ним. Да, чёрт возьми, слившись с теплоном, а не противодействуя ему.

Я знал, что металл с самоуправляющейся структурой выдерживает страшную температуру теплона, но все же было не по себе. Мне было трудно дышать. Воздух в кабине накалился. Что это, не справляются охладители или просто… просто пляска огня на экране действовала на меня таким образом, чисто психологически? Я выключил инфра-экран. Но спустя минуту или две включил снова. Пусть лучше будет перед глазами огненный хаос, чем эта жуткая чернота, совсем не похожая на спокойную, привычную черноту космоса.