Кшиштоф Борунь - Грань бессмертия (сборник)

— Я хочу, чтобы вы, во-первых, полностью разобрались в том, что здесь происходит, и действовали, как прикажут разум и порядочность, а во-вторых, чтобы, сообщая кому следует обо всем, что вы здесь услышали и увидели, могли сдерживать дураков в их идиотских намерениях и тем самым помочь всем нам избежать опасных последствий человеческой глупости и слепоты…

— Вы хотите, чтобы в случае процесса…

— Нет, уважаемый, нет! Это пусть вас не волнует. Процесса не будет — он никому не выгоден. А если даже и будет, то у нас есть свидетель, голос которого будет решающим… — он выделил последнее слово, блеснув глазами. — Вы должны знать: речь идет о гораздо более важных вещах, нежели выдуманное кретинами обвинение в убийстве.

— Значит ли это, что я должен посредничать в переговорах?

— В данном случае трудно говорить о переговорах. Ваша роль будет в принципе заключаться лишь в стимулировании хода некоторых процессов… Впрочем, что вам объяснять. Вы сами разберетесь.

— Что-то я не очень представляю себе, каким образом можно примирить такие несовместимые понятия, как необходимость сохранять тайну и обязанность кого-то информировать… Да и кого, собственно, и в каких пределах я имею право информировать? Сеньору де Лима? Ее мужа? А может, следователя Кастелло?

Боннар взглянул на меня почти с презрением.

— Вижу, вы знаете меньше, чем я думал. Вас переоценили! Но теперь это уже не имеет значения… Итак, кратко: соблюдать тайну вы обязаны лишь до одиннадцати часов завтрашнего утра. Никаких телефонов, никаких контактов. По истечении этого срока я предоставляю вам полную свободу передвижения и использования полученных сведений. Я понимаю ваше положение и не собираюсь его усложнять.

— Как мы поступим с сеньорой де Лима?

— Она останется здесь на ночь или вы сейчас же отвезете ее к Альберди, в «Каса гранде» или к самому дьяволу… Но Марио с ней не поедет.

— Вы знаете, чем это вам грозит? Мальчик несовершеннолетний!

— Знаю. Но, во-первых, требование сеньоры де Лима может быть невыполнимо, — он слегка усмехнулся. — Марио здесь находится добровольно и в любой момент может покинуть институт… в неизвестном направлении. Во-вторых, будет лучше, если сеньора де Лима останется здесь на ночь добровольно, даже не зная об условиях, которые я вам поставил. Впрочем, на то у вас и голова… То, что вы приехали в одной машине, упрощает задачу. В-третьих, все это мелочь в сравнении с тем, за что идет игра.

— Я постараюсь убедить сеньору де Лима остаться… В данный момент ее интересует только сын. Возможно, она увидит его и успокоится.

— Завтра я возьму их с собой в столицу. Я выеду в семь утра! Правда, по пути мне надо будет уладить кое-какие дела, но к обеду они оба будут дома. Вы же должны остаться здесь до одиннадцати. Ты, Эст, конечно, принимаешь мои условия? — обратился он к Альберди.

— В семь пятнадцать у меня служба.

— Значит, ты возвращаешься домой.

— Я хочу знать, что стало с Хозе.

Боннар развел руками.

— Прости, Эст…

— Хорошо! — с трудом сказал Альберди. — Принимаю твои условия. Только мне придется съездить в Пунто и предупредить ризничего. Но ты скажешь мне, что с Хозе.

Суровое, непроницаемое лицо ученого на мгновение осветилось улыбкой.

— Через минуту ты сможешь с ним поговорить сам, — сказал он медленно, каким-то особенно торжественным тоном, не вяжущимся с его прежней сухой деловитостью.

Альберди был поражен его словами, а у меня перед глазами встала картина раскрытого гроба.

— Вы потеряли монополию на бессмертие! — гортанно рассмеялся Боннар. — Придется тебе с этим примириться, Эст.

— Не понимаю…

— И не знаю, захочешь ли понять… до конца.

— Говори! — священник настойчиво смотрел в лицо ученого, словно хотел прочесть по нему всю правду.

Но Боннар не торопился. Он подошел к столу и вынул из ящика листок бумаги.

— Напиши ризничему записку. Завтра я выеду на полчаса раньше, а Марио отдаст ему ее по пути. Так будет безопаснее.

— Ты мне не веришь? — огорченно спросил Альберди.

— Слушай, — фыркнул ученый. — Не в тебе дело. Зачем да Сильве знать раньше времени…

— Делай, как считаешь нужным.

Альберди сел за стол и начал писать.

— Из того, что вы сказали, профессор, следует, что Хозе Браго жив, — прервал я наступившее молчание.

— В некотором смысле…

— И с ним можно поговорить?

— Пожалуйста, вот интерком.

Боннар подошел к столику и положил руку на небольшой ящичек, снабженный несколькими переключателями.