Кшиштоф Борунь - Грань бессмертия (сборник)

Положив трубку, я взглянул на Катарину, которая стояла в дверях, заинтересованная разговором.

— Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.

Она понимающе кивнула.

— Пунто де Виста?

— Да. Быть может, при оказии навестишь профессора Боннара. Согласна?

— Едем! — улыбнулась она, но тут же, словно спохватившись, спросила:

— Эксгумация?

— Не думаю.

Она облегченно вздохнула.

Катарина проспала почти два часа. Она проснулась, лишь когда я остановил машину вблизи Пунто де Виста, чтобы спросить дорогу к «Каса гранде».

— Где мы? — спросила она, зевая. — Ну и заспалась я…

— Через десять минут должны быть на месте.

Она потянулась, вынула из сумочки помаду и подкрасила губы.

— А зачем мы, собственно, туда едем?

— Я тебе уже говорил, что должен встретиться с сеньорой де Лима. Знаю только, что Марио Браго опять сбежал.

— Это как-нибудь связано с завещанием?

— Похоже, да. А что ты обо всем этом думаешь?

— Не знаю, — пожала она плечами. — У загадки может быть много разгадок…

— Ты думаешь, кто-то дописал эти «новинки» шутки ради или по другим, не известным нам соображениям?

— Нет. Мне кажутся наиболее вероятными апокриф, конспирация или машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И даже создает новые проблемы.

— Что ты имеешь в виду?

— Разберем по порядку. Возможно, кто-то подражает Браго. После его смерти пишет апокрифы, творит «под него», так же как в свое время Ван Меегерен создавал «новые» картины Вермеера. Разумеется, это должен быть человек большого таланта. Не меньшего, чем у самого Браго. Впрочем, возможно, Браго оставил какие-либо наброски или даже фрагменты, которые тот кладет в основу своих произведений. В таком случае это не апокриф, а совместная работа, в которой один из авторов остается анонимным. В творчестве Браго заметна определенная эволюция, даже качественный скачок, который связан с последними четырьмя произведениями… А ведь владелец рукописей не обязан издавать их в порядке написания!

— Действительно. Подобного рода условий в завещании нет.

— Стало быть, Боннар мог вначале передать издательству «Грань бессмертия» и «Сумерки» и лишь потом «Колодец» и «Золотой мост». Но «Золотой мост» и «Колодец», изданные раньше, написаны также, несомненно, перед «Сумерками» и «Гранью бессмертия». В «Золотом мосте» Браго — сокол, а в «Сумерках» — уже настоящий орел! Качественно это уже иной вид литературы, хотя писал эти вещи один и тот же человек.

— А ты уверена, что писал их один человек?

— Анализ стиля показывает, что один. Но предположим, что последние два романа, том рассказов и два сценария писал не Браго, а кто-то другой. Если этот «кто-то» даже использовал фрагменты или наброски Браго, почему он это скрывает? И какую роль в данном случае играет институт нейрокибернетики, который является основным наследником, почти единственным владельцем опубликованных произведений? Я думаю, в данном случае речь идет о совершенно ином. Это — научный эксперимент! Разумеется, и в данном случае возникают вопросы, на которые нет ответа, но их уже значительно меньше.

— Что ты называешь экспериментом?

— Эти новые произведения, быть может, не создал ни Браго, ни другой писатель. Самое большее, какой-нибудь писатель мог их редактировать.

— Так что же? — начал я нервничать, потому что мы уже миновали развилок и увидели впереди широкую, обсаженную эвкалиптами аллею, в конце которой за ажурными воротами горели на солнце цветные стены большой современной виллы.

— Машинная композиция! Опыт создания литературы с помощью машины.

Это предположение показалось мне фантастичным, но времени на дискуссию уже не было. Я доехал до запертых ворот и подал сигнал. Почти в тот же момент появился высокий метис в городском костюме и молча отворил тяжелые, искусно выкованные створки ворот.

Обогнув газон перед виллой, я подъехал к подъезду и остановил машину у главного входа. На ступенях ждали Долорес де Лима и хозяин дома.

Да Сильва был статным, уже немолодым мужчиной с буйной темной шевелюрой и лицом «римского сенатора», как его позже охарактеризовала Катарина. На нем был отлично сшитый светлый костюм, а каждое движение или слово обличало светского льва.

Сеньора де Лима была явно удивлена присутствием Катарины и даже не пыталась этого скрыть. Да Сильва, наоборот, — как это пристало хозяину и джентльмену — не выказал ни малейшего удивления и несколько раз демонстративно подчеркнул свою радость по случаю столь приятного посещения. Мне думается, это не было просто галантностью…