Морье Дю - Паразиты

- Позвони в театр, дорогая, - сказал он. - Скажи, что я отменяю сегодняшнее выступление. Я очень болен. У меня начинается нервный срыв.

- Хорошо, Папа, - ответила Селия, но, конечно, не придала его словам ни малейшего значения. Она продолжала рисовать в альбоме воображаемых персонажей, а Папа продолжал пить пиво.

Ей запомнилось, что телеграмма пришла около полудня; Папа разразился хохотом и бросил листок Селии на стол.

- Молодчина Найэл, - сказал он. - Я никогда не думал, что у него хватит духа на это.

Но она сразу забеспокоилась. Ей представилось, как Найэл лежит убитый где-нибудь в канаве, или что его избил, несправедливо избил жестокий директор школы, а то и побили камнями другие мальчики.

- Надо сейчас же сказать Труде, - заявила она. - Труда знает, что делать.

А Папа только смеялся. Он продолжал пить пиво и покатывался со смеху.

- Бьюсь об заклад, что через шесть недель он объявится здесь. Согласна? - сказал он. - Молодчина Найэл. Во всяком случае, я никогда ни в грош эту школу не ставил.

Но Труда сразу догадалась, что Найэл поехал к Марии.

- Он в Ливерпуле, - твердо сказала она и поджала губы. Это выражение Папа и Селия знали слишком хорошо. - Вы должны послать в школу телеграмму и сообщить, что они найдут его в театре в Ливерпуле. На этой неделе

Мария там. Список ее выступлений у меня в комнате.

- Чего бы ради ему ехать в Ливерпуль? - спросил Папа. - Клянусь Богом, если бы я был мальчишкой и убежал из школы, то черта с два я бы выбрал для побега Ливерпуль.

- Дело в Марии, - сказала Труда. - Теперь, после смерти матери, он всегда будет убегать к Марии. Я его знаю. Знаю лучше других.

Селия бросила взгляд на Папу. При упоминании о Маме с ним всегда что-то происходило. Он перестал смеяться. Перестал пить пиво. Он поднял тяжелый взгляд на Труду, его тело словно обмякло, и он вдруг показался

постаревшим и усталым.

- Ну, не знаю, - сказал он. - Это выше моего разумения. Что я могу поделать со всем этим отсюда, с противоположной стороны этого проклятого Земного шара? Андре!

Папа во весь голос позвал Андре, потому что Андре тоже необходимо рассказать про побег Найэла, и не одному Андре, но и официанту, когда тот придет, и горничной и, разумеется, всем в театре. Какую прекрасную историю, не без преувеличений, но зато какую захватывающую, поведает он всем о побеге своего смышленого пасынка из школы.

- Что проку звать Андре, - сказала Труда, опять поджимая губы. - Вам надо просто сообщить в школу, чтобы они связались с театром в Ливерпуле. Они должны забрать его. Говорю вам, он в Ливерпуле.

- В таком случае пусть и остается там, - сказал Папа, - если ему так нравится. Может быть, он получит работу в оркестре, будет играть на рояле.

- Его мать хотела, чтобы он ходил в школу, - сказала Труда. - Театр не место для мальчика его возраста. Он должен пройти обучение. И вам это известно.

У Папы вытянулось лицо, и он посмотрел на Селию.

- Пожалуй, нам придется поступить так, как она говорит, - сказал он. Сбегай вниз, дорогая, и принеси мне телеграфный бланк.

И Селия пошла вниз, в холл, к портье отеля, размышляя о том, что Найэл убежал в Ливерпуль к Марии. Сестрой Найэла была она, а не Мария. Зачем же Найэлу понадобилось убегать к Марии? И, вообще, почему бы им не быть всем вместе? Почему все, что когда-то было таким прочным и постоянным, стало таким ненадежным и ни на что не похожим? Она поднялась обратно с телеграфным бланком и через полуоткрытую дверь услышала, как Труда разговаривает с Папой.

- Я уже давно хотела высказать вам, что у меня на душе, мистер Делейни, - говорила она. - Я высказала, что думаю относительно мальчика, а теперь могу сказать и о Селии. Неправильно это, мистер Делейни, таскать ее вот так, с места на место. Ей следует получить нормальное образование и общаться со сверстниками. Иное дело, когда она была маленькая, была жива ее мать, и они трое были вместе. Но она подрастает, ей нужна компания девочек ее возраста.

Папа стоял лицом к Труде. Через приоткрытую дверь Селия увидела потерянное, испуганное выражение его глаз.

- Я знаю, - сказал он, - но что же мне делать? Она все, что у меня осталось. Я не могу отпустить ее. Если я отпущу ее, я сломаюсь. Если она покинет меня, я погибну.

- Это губит ей жизнь, - сказала Труда. - Предупреждаю вас. Это губит ей жизнь. Вы возлагаете на нее слишком большую ответственность. Стараетесь поставить взрослую голову на детские плечи. Ей придется страдать из-за этого. Не вам, мистер Делейни, а ей.