Сакё Комацу - Времена Хокусая

Он глянул на меня как-то боком.

— Ничего не вижу!

— А вы протрите глаза!

Но тут я увидел, что сезонки в футляре не было. Что за черт! Вчера вечером, когда я сошел на этой станции и отправился к Номуре, сезонка, как всегда, лежала в футляре, под слюдой.

— Спьяну выронил, что ли?.. — пробормотал я, пытаясь скрыть смущение. Исчезла не только сезонка, но и все визитные карточки и билеты метро.

— Берите билет, — сказал прыщавый контролер и отвернулся.

Мне было нелегко вынести его презрение, но еще труднее пережить пропажу. Ведь сезонку я купил на днях. А среди визитных карточек лежали талоны на обед в столовой нашей газеты. Их я тоже приобрел совсем недавно. Вернуться к Номуре, что ли? Но уж больно хочется спать. Поеду домой, а там видно будет, решил я.

Кассу еще не открыли, и я подошел к автомату. Вдруг мне показалось, что станция изменилась. Я никак не мог понять, в чем дело, но что-то было не так. Опустив в автомат тридцатииеновую монету, я нажал ручку. Автомат щелкнул и выбросил горстку пыли. Ничего похожего на билет.

— Эй, ты! — крикнул я контролеру, окончательно разозлившись. — Чем придираться, следил бы лучше за своими автоматами! Человек тратит деньги, а автомат испорчен.

— Как это испорчен? Быть не может! — заявил он.

— Может или не может, но он не работает. А если не работает, какого черта горит лампочка?! Только людей обманываете!

Вероятно, мой свирепый вид подействовал на контролера. Он раздраженно крикнул:

— Эй, вы там! Откройте кассу!

Но кассу не открыли. Было только слышно, как за опущенным окошечком кто-то взволнованно говорит по телефону:

— Да, да, все до одного! Что? У вас тоже? Что же делать-то? Как теперь быть?

Между тем на станции скопилось довольно много народу. Некоторых, так же как меня, задержал контролер, другие, пошарив по карманам, мчались домой. Человек пять—шесть безнадежно пощелкали ручкой автомата и, убедившись, что он испорчен, обступили окошечко кассы. Они барабанили кулаками и орали:

— Эй, что вы там, заснули, что ли? Давайте билеты!

И тут меня вдруг осенило. Ну, конечно! Недаром мне показалось, что станция как-то изменилась. Оказывается, исчезли все плакаты. Тут же было полно плакатов, рекламирующих туризм! А теперь — ни одного. Схема пути, нарисованная масляной краской на железном листе, осталась. А пестрые веселые плакаты исчезли бесследно. На зеленой доске объявлений торчали только кнопки. Вглядевшись повнимательнее, я обнаружил внизу, на раме, тоненький слой пыли.

— Господа пассажиры, спокойно, спокойно! — визжал за моей спиной контролер.

Я обернулся. У контрольно-пропускного пункта уже назревал скандал. По сезонке не прошел ни один человек. У билетной кассы бушевала толпа.

— Да что это за безобразие! Мы же опаздываем на работу! — кричали люди. — Открывайте! Вы уже двадцать минут морочите нам голову!

Окошко поднялось с громким стуком.

— Не устраивайте скандала, господа! — громко сказал кассир. — Мы немедленно примем меры… Электричка все равно запаздывает. Я сейчас как раз звоню по телефону, запрашиваю, как быть…

— Да наплевать нам, что вы там запрашиваете! Билеты, билеты давайте!

— Билетов нет. Ни одного нет… — кассир чуть не плакал.

— Ах, билетов нет?! А мы при чем? Сажайте нас без билетов!

— Да не можем мы без билетов! Поймите! Езда без билетов запрещается!..

— Бюрократы! — заорал кто-то. — Тогда выдайте нам свидетельство о неполадках на транспорте!

— Но, но… — кассир вскочил с места; он почувствовал, что сейчас его будут бить. — Но как же я дам вам свидетельства, когда нет…

Тут раздался грохот электрички. Первый поезд опоздал больше чем на полчаса. Огромная толпа пассажиров с ревом бросилась к контрольно-пропускному пункту. Люди совсем ошалели. Деревянная перегородка с треском рухнула. Послышался вопль контролера. Так тебе и надо, нахал, подумал я и вскочил на прилавок какого-то киоска. Во мне заговорил репортер. Я начал щелкать маленьким фотоаппаратом, который всегда носил с собой. Великолепные будут кадры! Потом я выбежал на дорогу, поймал такси, плюхнулся на сиденье и назвал адрес нашей редакции.

— Что там за шум, не знаете? — встревоженно спросил шофер. — То же самое творится и на другой станции.

— Билеты не продают, вот и скандалят, — ответил я.

— Гм… А почему не продают?

— Да сам не пойму. Но что-то неладно…

Тут я подумал, что эта поездочка на такси порядком подорвет мой бюджет. За такое-то расстояние придется заплатить больше тысячи иен. Я поспешно полез в карман, вытащил бумажник и хотел пересчитать мои капиталы. Но… бумажник был пуст! На лбу у меня выступил холодный пот. Еще бы! Ведь я отлично помнил, что там лежала добрая половина моего жалованья. Куда же девались все деньги?! Ведь было, было же несколько тысячеиеновых купюр, и несколько пятитысячных, и одна — моя гордость, моя радость — купюра в десять тысяч иен… Но все они исчезли. Лишь на самом донышке осталась крохотная горстка сероватого порошка, похожего на пепел. Я потряс бумажником, и на мои колени посыпалась пыль. И только тут я понял: что-то творится с бумагой. Она исчезает…