Вадим Панов - Царь горы

Ловушка захлопнулась.

Артем встал на четвереньки, тряхнул головой, пытаясь избавиться от гула, вытрясти проклятый шум… И не сразу понял, что шум не внутри — снаружи. Что это он сам орет от боли в обожженных руках. От боли, которую не смогло сожрать даже «кольцо безразличия». Кисти — сплошная рана.

Еще один Малкавиан, стоявший слева от Мигеля, разделил судьбу вожака. Остальные четверо отошли подальше от пролома.

— Внешние пулеметы, — прорычал Кортес. — Продолжайте стрелять, уроды!

Двое не отреагировали, остались стоять, где стояли, только мечи потянули из ножен, готовясь к рукопашной. Двое других поняли приказ, бросились к стоящему в центре бункера столику, взялись за джойстки и открыли огонь из закрепленных на стенах ангара пулеметов.

По стенам бункера защелкали пули.

Это стало неприятным сюрпризом.

В тот самый момент, когда нападавшие решили, что Малкавианы уже не смогут оказывать сопротивление, оборонявшиеся ударили из четырехствольных пулеметов, установленных под самым потолком ангара, и заставили Луминаров в панике броситься к стенам склада. Даже Борису, уже собравшемуся нанести следующий удар по бункеру, пришлось убраться.

— Еще четверо легли! — прокричал Отто. — Врежь по ним, господин, врежь по этим сукам!

Пулеметы на стенах умолкли, но не оставалось сомнений: стоит Луминарам приблизиться к бункеру, как Малкавианы снова откроют огонь. Впрочем, все понимали, что масаны не пойдут в атаку, не убрав четырехстволки.

Борис задрал голову, медленно оглядел пулеметы и процедил:

— Они хорошо подготовились.

— Но ведь ты снесешь эту крепость, господин, так? Снесешь?

В голосе Отто не было сомнений. Епископ верил. Епископ знал, что истинного кардинала не остановить бронеплитами и четырехствольными пулеметами.

Но Борис знал больше.

В отряде Отто осталось одиннадцать бойцов, четверо из них ранены. Воины Фридриха к бункеру не подошли, не рискнули лезть под пулеметы. Правильно, ведь с ними не было истинного кардинала, но… Борис посмотрел на появившихся в воротах масанов Фридриха: плотные одежды, шлемы и — белые повязки на руках. Отличительный знак. Взгляд Бориса вновь уперся в бункер, вернулся к пулеметам на стенах.

— Они очень хорошо подготовились.

«Они ждали». Кардинал опустил левую руку в карман и провел пальцем по артефакту портала. И не почувствовал исходящей из него магической энергии. И грустная улыбка скользнула по губам:

«Я все-таки угодил в ловушку».

Пока он, разгоряченный, разъяренный, сражался с укрывшимися в бункере Малкавианами, их хозяева накрыли ангар мощной колдовской сетью. Уйти не удастся. Нет, не так: его не выпустят.

Конечная станция.

— Ты ведь снесешь их, господин?

Истинный кардинал медленно снял глухой шлем, тряхнул головой и с веселым бешенством посмотрел на верного епископа:

— Отто, ты боишься смерти?

Помощник вздрогнул. Понял. Облизнул губы. Очень-очень тихо прошептал:

— Мы в западне?

— Ты можешь сдаться, Отто, но они тебя не пощадят. Им не нужны свидетели.

Страх. Всего одно мгновение, одно маленькое мгновение Борис читал в глазах епископа животный ужас перед приближающейся смертью. А потом Отто тоже снял шлем, отбросил автомат, вытащил из ножен катану, расправил плечи и встал рядом со своим кардиналом.

— «Протуберанцы», — хрипло произнес Хосе, глядя на один из уцелевших мониторов. — Эти суки сняли шлемы, а у нас есть «протуберанцы». Врежь по ним, чел. Врежь!

Малкавиан резко повернулся к наемнику:

— Ты не слышишь?

Кортес покачал головой:

— Так не пойдет, Хосе.

— Почему?!

Наемник посмотрел на монитор, на стоящих у стены Луминаров, помолчал и пожал плечами:

— Они воины, Хосе, они заслуживают уважения.

Она вошла в ангар через северные ворота.

Ловкая, подтянутая. Одетая во все черное. Глаза залиты непроницаемым золотом, на голове подпись Великого Господина. В правой руке — шест, увенчанный с обеих сторон острыми, как бритва, лезвиями. Она вошла и направилась прямо на Луминаров. Молча. Спокойно. Она шла делать свое дело. И ее несокрушимая уверенность в собственных силах подействовала на подданных Бориса гораздо сильнее, чем боевые кличи и стремительное движение навстречу. В спокойном шествии гиперборейской ведьмы они читали: «Мы обречены». И даже у истинного кардинала на мгновение задрожали руки.

— Убийца, — прошептал Отто.

Испуганный голос епископа заставил Бориса собраться.