Ричард Уормсер - Пан Сатирус

— Нет такого человека, который бы нашел шимпанзе в субтропическом лесу, — сказал Пан. — Я могу вскарабкаться на первую же попавшуюся пальму и запрятаться в листьях.

— Человека такого нет, — возразил Счастливчик. — А люди есть. Тысячи людей, десятки тысяч. Они могут срубить все твои пальмы. А как же мы? Мы люди, а не шимпанзе. Даже Горилла — человек, хотя и не похож.

Горилла Бейтс посмотрел на него и сказал:

— Спасибо, дружище.

— Может быть, вам лучше выйти на дорогу и сдаться? — сказал Пан. — Отдаться в руки вашего морского начальства… так это называется?.. И с вами ничего не случится.

Мичман Бейтс переглянулся со Счастливчиков и спросил:

— Ты где родился, Пан?

— В обезьяннике Бронкского зоопарка. В Нью-Йорке.

— Я знаю, — сказал Горилла. — Ты никогда не был на воле и один. В этой Флориде ты можешь замерзнуть; и тут бродят дикие собаки, кабаны и мало ли что еще. Мы уж лучше останемся с тобой.

— О, но ведь это моя естественная среда.

— Точно, — сказал Счастливчик. — Точно. А все же у нас нет выбора. Командир нас приставил к тебе.

— Пошли, — сказал Горилла. — Уберемся подальше. А то эти агенты из ФБР будут разыскивать нас с собаками.

И они поплелись по равнине, проваливаясь в лужи, так затянутые зеленой плесенью, что они казались лужайками, поднимая тучи москитов, после чего следовала мгновенная мучительная месть. Пан беззаботно схватился за куст, и в его ладонь впилась колючка. Ни у кого не было ни ножа, ни даже иголки, чтобы вытащить колючку; розовая ладонь быстро распухла.

Воды кругом было много, и Пан Сатирус собрал бесчисленное множество зеленых орехов, спелых и неспелых фруктов, нежных побегов деревьев. Но никто, даже Пан, не привык к такой диете. Оба моряка шагали под урчащую музыку собственных желудков, а Пан Сатирус стал как-то странно подавлен.

— А у морской пехоты всю дорогу служба такая, — сказал Горилла. Он сидел под пальмой, поддерживая свой объемистый живот обеими руками. От москитных укусов лицо его вздулось и стало вдвое шире.

— Но я, между прочим, пошел не в морскую пехоту, — сказал Счастливчик.

— Будь это Экваториальная Африка… — произнес Пан Сатирус.

— Нет тут никакой Африки, — сказал Горилла.

— Жаль, мы не взяли с собой доктора Бедояна.

— А что с него толку? — спросил Счастливчик. — Без своей черной сумки док в лесу был бы как все мы. Если уж доктор нужен, то полностью, с черным саквояжем.

Пан Сатирус где-то нашел большой круглый фрукт. Он вертел его в здоровой руке.

— Боюсь, невкусный.

— Все бывает невкусное, если не подано с пылу с жару, сказал Счастливчик.

— И если блондинка-официанточка не подаст тебе еще и бутылочку пивка, чтобы легче проходило, — добавил Горилла.

Счастливчик застонал.

— Нас погубила цивилизация, — сказал Пан Сатирус. — Хотите — верьте, хотите — нет, а подошвы у меня на ногах горят. Никогда в жизни я так много не ходил.

— Наверно, дома, в Африке, ты бы прыгал с дерева на дерево, — сказал Счастливчик.

— Не все время, — сказал Пан и потряс своей большой головой. — По крайней мере, так пишут. А сам я этого не знаю. Я всего лишь второсортный человек, а никакой не шимпанзе. За все семь с половиной лет я впервые обхожусь без сторожа.

Он посмотрел на своих друзей.

— Не считайте, что я говорю о вас пренебрежительно, джентльмены. Но вас никогда не учили ухаживать за шимпанзе.

— А я никогда не считал себя гориллой, — сказал мичман Бейтс. — Просто прозвали меня так.

— В общем, влипли, — сказал Счастливчик. — Уже почти ночь, а у нас нет даже спичек, чтобы развести костер. Да если бы и были, зажигать нельзя — агенты ищут нас на вертолетах. Как быть?

— Вон там, в полумиле отсюда, есть шоссе, — сказал Пан. Я видел с дерева, на котором росло вот это. — Он снова взглянул на фрукт, повертел его в длинных пальцах и швырнул прочь. — Я покажу вам дорогу, джентльмены.

— Прости, Пан, — оказал Счастливчик.

— Ты тут ни при чем.

— Да, — сказал Горилла, — зря ты вытащил нас из этой губы. Тебе с нами одна морока.

— Нет, нет. У меня ноги болят, и я не привык к этой пище… Я залезу на дерево и посмотрю, куда идти.

— Держись, Пан, — сказал Счастливчик. — Я понимаю, у тебя колючка в руке. Но ты можешь прожить годы на этой пакости, от которой у нас разболелись животы. Ты можешь согреться, накрывшись, скажем, пальмовыми листьями. Чего ж тебе сдаваться?

— Да мне не очень-то нравится здесь, — сказал Пан.

— Ты мне не заливай! — сердито оборвал его Счастливчик.