Карел Чапек - Как я был великаном (сборник рассказов)

— В самом деле? — Родин умышленно отвернулся, стараясь избежать многозначительного взгляда Гольберга.

— Ну, конечно. Это было… Да, в субботу. В тот самый день, когда Шмидта нашли мертвым возле радиотелескопа.

— А я не видел, чтобы кто-нибудь хромал.

— А почему Юрамото должен хромать? Через два дня доктор Гольберг тоже сможет прыгать, как козочка.

Родин огляделся.

— У вас здесь превосходное оборудование… Ну, раз уж мы заговорили об этой злосчастной субботе, не могли бы вы сказать, что здесь, собственно, произошло? Вы видели в тот день Шмидта? Разговаривали с ним?

— Нет. То есть да. За завтраком. Потом я видела его там. Но разговаривать с ним уже было нельзя.

— Что же могло случиться? Попробуйте вспомнить обо всем, что происходило в субботу. Быть может, какая-нибудь незначительная на первый взгляд деталь окажется важной.

— Боюсь, что толку от меня будет немного. Суббота ничем не отличается от всех остальных дней. Ничего особенного не случилось. Завтрак прошел, как обычно, — за столом велась ленивая беседа. Потом я пошла в ординаторскую, затем — в кабинет. Кстати, хотите посмотреть? — Она позвала Родина в соседнюю комнату. — Это химическая лаборатория и аптека. К счастью, мы ею не часто пользуемся. Здесь ни у кого еще ни разу не болела голова.

— Вернемся к субботе. Астроном Ланге утверждает, что он около получаса провел в фотолаборатории.

— Да, если не считать того момента, когда ему понадобился бромистый калий.

— И вы говорите, он ушел через полчаса?

— Да, около одиннадцати, незадолго до того, как прозвучала тревога.

— Незадолго? Минут за пять, десять, за минуту?

— Минут за восемь-десять. Кто бы мог подумать, что это последние минуты Шмидта? Невероятно! Сразу же после Ланго я тоже вышла. Когда он прощался со мной, я уже надевала скафандр. В коридоре мне встретились Глац и Мельхиад. Я прошла шлюзовую камеру и направилась в оранжерею.

— По дороге никого не встретили?

— Нет. Я только видела, как несколько раз зажглись рефлекторы ракетоплана. Вероятно, в нем был Нейман.

Казалось, Рея чего-то не договаривает, она все время настороже. Но почему? Боится сказать лишнее?

Родин поднялся и извинился за беспокойство.

В комнате следователя Гольберг со вздохом вынул листок со списком подозрительных лиц.

— Вы готовитесь вычеркивать? — спросил Родин.

— Да, но кого?

— Видимо, обоих, не так ли, доктор?

— Итак, у нас остаются?…

— Маккент и Нейман — двое из тех троих, что прошли парашютную тренировку.

— И Юрамото.

— Да, Юрамото с вывихнутой стопой.

Издали оранжерея напоминала гигантские мыльные пузыри, вздувшиеся над поверхностью Луны.

— Здесь нет ни одного кусочка ровного стекла, — комментировал Гольберг, — стеклянные купола должны быть очень прочными, чтобы противостоять внутреннему давлению. Под каждым куполом — одна из секций оранжереи, герметически отделенная от других.

Маккент поднялся навстречу посетителям, его глаза выдавали нескрываемое любопытство.

— Вы хотите осмотреть оранжерею? Правильно, никакая цветная фотография не передаст того, что вы сами здесь увидите. Вы интересуетесь ботаникой?

— Каждый из нас в какой-то мере интересуется ботаникой. Майор оглядел небольшой кабинет. Полки, на которых стояли батареи пробирок и колб. Стол с различными микроскопами и тиглями. Грядка, которая словно купалась в синем ксеноновом свете. — Хоть я и не специалист, но, разумеется, помидоры от свеклы отличу. Однако, признаюсь, таких плодов я не видывал.

— Это не помидоры, это редиска, — улыбнулся Маккент, одно из наших маленьких чудес — результат деятельности моих предшественников. После меня продолжит опыты кто-нибудь другой. Каждый подсыпает свою горсть зерна жерновам, и в конце концов мы достигнем цели — изменения биологических особенностей растений. Мы поставим агротехнику с ног на голову.

Биолог отложил гигантскую редиску и освободил два стула, смахнув с них комья глины.

— Присаживайтесь. Вы ведь приехали сюда не на экскурсию. Видимо, речь пойдет о том несчастном случае?

— Да, и в этой связи я бы хотел задать вам несколько вопросов.

— Ну, конечно, я готов ответить, хотя и не уверен, что могу быть вам полезным. Вам уже удалось что-нибудь выяснить?

— Мы ищем кончик нити, которая привела бы нас к истине. Как по-вашему, что могло толкнуть Шмидта на столь непонятный шаг? Казался ли он вам человеком отрешенным, чем-то озабоченным?