Дафна Дюморье - Эрцгерцогиня

Прогрессивные рондийцы роптали, ибо прочитали в "Рондийских новостях", что эгоизм эрцгерцога, пожелавшего лично контролировать новые отрасли промышленности, не даст им двигаться вперед, а свободолюбивые соотечественники усвоили из той же газеты, что их свободы под угрозой. Что же касается простаков, то достаточно было подкинуть им мыслишку о надвигающемся потопе, неурожае, падеже скота и угрозе для их жизни, чтобы они примкнули к любой партии, обещавшей безопасность и стабильность.

Страх перед потопом, страх перед рассерженным эрцгерцогом сделал старшее поколение революционерами. Возможность обладать секретом вечной юности воспламенила и сделала революционерами молодежь. Эрцгерцогиня была символом красавица в когтях у зверя. Нетрудно догадаться, куда вели все пути и кого надлежало свергнуть и уничтожить. Эрцгерцога!

Приближались весенние празднества. В глубине души каждый ждал: что-то должно случиться. Зимние снега Рондерхофа сойдут лавинами в марте, но не принесут ли они в этом году чего-то еще? Неужели эрцгерцогу, казалось, не интересующемуся происходящим, удастся застать рондийцев врасплох и вызвать катастрофу?

По Ронде покатилась волна митингов и собраний. В горах и долинах, у берегов Рондаквивира и на склонах Рондерхофа и, конечно же, в самой столице люди, собравшиеся в толпы шушукались и перешептывались. Испуганные старики, подавляя укоры совести, прятались по домам. "Если что-то должно произойти, пусть уж происходит поскорее, - говорили они между собой. - Закроем глаза и заткнем уши..."

Приходилось ли вам наблюдать, как беспокойство природы сливается с тревогой в обществе и порождает кризис?

Последние дни перед праздником были необычайно холодными, а в последний вечер начал падать снег. Утром рондийцы увидели вокруг белый мир. Небо укрывало огромное влажное одеяло облаков, ронявших хлопья снега размером с ладонь. Казалось, что снег послан на землю специально - укрыть готовящееся зло.

"За все годы, - говорили старики, - не бывало такого на весенний праздник". Может быть, спрашивали они себя, и права молодежь, которая намекает, будто во власти эрцгерцога не только воды, но и погода? Не предвещает ли необычный снегопад нашу судьбу?

Ни цветов, ни игр, ни танцев... И тогда, спотыкаясь и падая, в горную деревушку прибежал пастух, искавший на Рондерхофе заплутавшую овцу "Идет лавина, - возбужденно кричал он. - Ослепленный снегом, я остановился в лесу и вдруг услышал ее шум. Нельзя тратить ни минуты!"

На Рондерхофе и прежде случались лавины, они повторялись каждую зиму, веками, но эта была совсем иной. Эту подгоняла волна накопившихся за год слухов.

Крестьяне бросились к безопасной столице, а за ними покатилась молва; она опережала их, вновь встречала и окружала всех рондийцев, отрешенно смотревших на серое небо, на то, как гибнет национальный праздник. "Эрцгерцог пустил воду! Эрцгерцог трясет гору!" Первобытный страх крестьян передался горожанам. "Эрцгерцог сбежал. Он напустил снежную бурю и ослепил нас, чтобы незаметно удрать. Когда он и его двор будут в безопасности, Ронда исчезнет под водой".

Больше всех испугались рабочие с фабрик Грандоса. "Не трогайте снег, он заражен, отравлен, не прикасайтесь к нему!" - кричали они. Женщины и мужчины, старики и дети из деревень, из долин - кто откуда - все бежали к столице. "Помогите, спасите, снег отравлен!"

А в редакции "Рондийских новостей" Маркуа выдавал своим сотрудникам длинные ножи, какими рондийцы обрезают виноград. В детстве, на родительском винограднике, Маркуа пришлось поработать таким ножом, и он хорошо запомнил остроту его лезвия. Уже несколько недель собирал он ножи со всех виноградников страны. "Сегодня "Рондийские новости" не выйдут, - сказал он. - Выходите на улицы".

Затем в порыве самоотречения он заперся в маленькой комнате на задворках редакции, отключил телефон и не принимал никакого участия в происходящем. В тот день он ничего не ел, а только сидел и смотрел, как падает снег. Маркуа был пурист.

Грандос тоже держался в сторонке. Правда, он открыл двери своего дома беженцам с гор. Он поил их бульоном и вином, раздавал теплую одежду. Потом говорили, что он был удивительно собран и спокоен перед лицом надвигавшейся беды: безукоризненная внимательность, готовность помочь и успокоить, раздать лекарства и бинты. Переходя от одной жертвы паники к другой, он повторял: "Успокойтесь. С вами плохо обошлись, вас ужасно обманули. Но я обещаю, что скоро все устроится". Он ни словом не обмолвился о дворце эрцгерцога и всего лишь раз позвонил Маркуа, перед тем как тот отключил телефон: "Пусть народу говорят, что трубопровод, соединяющий дворец с источниками Рондерхофа, наполнен радиоактивной водой и что по сигналу эрцгерцога эту воду пустят на людей, когда те соберутся на площади. Первые же струи обожгут, ослепят и изувечат". Повесив трубку, он вновь принялся раздавать пищу и одежду беженцам.