Артур Кларк - Одиссея длиною в жизнь (сборник)

И вот однажды мощный шторм, сорвавшийся с Ночной стороны, на несколько часов разорвал пелену облаков над горой Зевс.

"И я оставляю все, что еще у меня оставалось…" Из каких глубин памяти всплыла именно эта строка? Хейвуд Флойд закрыл глаза и попытался сосредоточить мысли на прошлом. Да, конечно, это был отрывок из стихотворения — но после колледжа он не прочел ни единой поэтической строфы. Да и в колледже не увлекался поэзией и не читал стихов, разве что на кратковременном семинаре по английской литературе.

Поскольку об этой строчке больше ничего не известно, бортовому компьютеру понадобится немало времени, чтобы отыскать стихотворение среди массы произведений английской литературы, — не меньше десяти минут. Но прибегать к помощи компьютера нечестно (да и недешево), и Флойд решил принять вызов. Стихотворение, конечно, о войне — но о какой? В двадцатом веке их было так много…

Он все еще копался в тумане воспоминаний, когда пришли гости. Они двигались с медленной, грациозной легкостью людей, длительное время живущих в мире, где сила тяжести вшестеро меньше земной. Население "Пастера" делилось на группы в зависимости от так называемой "центробежной стратификации": некоторые из обитателей госпиталя никогда не покидали внyтрeннюю часть станции, где господствовала невесомость, тогда как другие, кто все еще надеялся вернуться на Землю, предпочитали внешнюю часть гигантского, медленно вращающегося диска, где сила тяжести почти равнялась земной.

Джордж и Джерри были самыми старыми и близкими друзьями Флойда, хотя между ними было весьма мало общего. Оглядываясь на свое бурное прошлое — две женитьбы, три официальные и две неофициальные связи, троих детей, — он не раз завидовал прочным узам дружбы, связавшим Джорджа и Джерри, на которую, по-видимому, никак не влияли посещения "племянников", время от времени прилетавших с Земли или Луны.

— Неужели вам никогда не приходила мысль разойтись? — шутя спросил он однажды.

Джордж, прославленный дирижер, известный своим эмоциональным, но весьма серьезным мастерством, что сыграло немалую роль в возрождении интереса к симфонической музыке, ничуть не растерялся.

— Разойтись — никогда, — последовал мгновенный ответ, — а вот убить неотступно.

— Чепуха, он никогда не осмелится, — огрызнулся Джерри. — Себастьян тут же проболтается.

Себастьян — красивый и разговорчивый попугай, которого им удалось провезти на станцию после длительной борьбы с госпитальным начальством, умел не только разговаривать, но и воспроизводить вступительные звуки скрипичного концерта Сибелиуса, исполнение которого — не без помощи Антонио Страдивари — сделало Джерри знаменитым полвека тому назад. И вот настало время расстаться с Джорджем, Джерри и Себастьяном — может быть, всего на несколько недель, а может — навсегда. С остальными друзьями Флойд уже попрощался, и организованные им вечеринки нанесли немалый урон винному погребку станции. Вечер, который он собирался провести с Джорджем и Джерри, был последним. Арчи — робот-секретарь старинной, но все еще безупречно действующей модели — был уже запрограммирован давать на все сообщения в адрес Флойда соответствующий ответ или, если сообщения окажутся срочными или будут носить личный характер, пересылать их на борт "Юниверс". После многих лет грустно лишиться возможности говорить с милыми сердцу людьми, зато он будет избавлен от нежелательных собеседников. После нескольких дней полета прямой разговор станет невозможным, и все сообщения будут передаваться либо в записи, либо телетекстом.

— Мы думали, ты друг, — посетовал Джордж. — А ты взял и подложил нам свинью — назначил своими душеприказчиками, к тому же не оставив ничего, чем можно распоряжаться.

— Не беспокойтесь, будут и сюрпризы, — улыбнулся Флойд. — А Арчи позаботится о мелочах. Вам лишь придется следить за приходящей в мой адрес почтой, и то если ему что-нибудь окажется непонятным.

— Если будет непонятно ему, то уж нам тем более. Что мы знаем о твоих научных обществах и подобной чепухе?

— Они сами о себе позаботятся. Вы только присмотрите, чтобы в мое отсутствие при уборке здесь не переворачивали все вверх дном, а если я не вернусь, перешлите личные вещи — в основном это реликвии семьи. Семьи! Он прожил так долго, что она вызывала у него и чувство боли, и приятные воспоминания.

Прошло шестьдесят три года — шестьдесят три! — как погибла в авиакатастрофе Марион. Сейчас он чувствовал себя виноватым — ведь он совсем забыл о горе, которое испытал тогда. Теперь это было в лучшем случае отдаленным, смутным воспоминанием.