Может, вечером?.. – спросила она; взгляд её влажно мерцал, доверху налитый надеждой.
Край непуганых идиотов, – пробормотал красавчик себе под нос, – ужас какой… мир, в котором ещё не запрещена и не пресекается легальная деятельность филиалов секты.
Что ты сказал? – удивлённо переспросила она.
Я говорю, что тебя совершенно не пугает перспектива контактного соприкосновения с существом, которое видишь впервые в жизни. – Высказался он донельзя сочувственным тоном. – Ты совершенно не опасаешься беспорядочных религиозных связей.
Судя по выражению лица, она не поняла. Совершенно. Однако разъяснений не потребовала. Упавшим голосом предложила:
– А завтра? В любое время…
Женский взгляд тускнел, покрываясь ледовой коркой отчаяния.
– Не получится. Сегодня у меня последний рабочий день перед отпуском. Вечером меня уже не будет в этом городе, а завтра я буду загорать на… – Он прервался на полуфразе, не договорив. После секундной паузы со словами «Две минуты, я пошёл!» бросил смятую купюру на сиденье левого кресла и провёл ладонью по дверному замку.
Негромко зашипев, дверца подалась наружу и сместилась назад. В салон тут же ворвалась хоровая разноголосица, шарканье подошв, шуршание одежд – множественный голос толпы, что бурлила ниже, в нескольких метрах от днища фюзеляжа.
Пилотесса уже не наблюдала за отражением пассажира. Она поспешно развернулась, чтобы напоследок окатить его волной холодного презрения. Взгляд промёрз до самого донышка. Таксёрша поняла наконец, что больше никогда не увидит приглянувшегося мужчину, этого симпатягу, что вначале прикидывался противным прилётным чужаком.
Она оказалась права. Сама на подозревая, насколько.
– Забудь обо мне, забудь. Не было меня, никогда. Удирай отсюда, быстро, – отрывисто, стальным тоном приказал пассажир. Невесть откуда в его ладони появился короткий гранёный цилиндрик, похожий на огрызок архаичной письменной принадлежности «карандаш». Сходство усиливалось заострённым торцом. Это острие тут же было направлено в раскосые глаза и чиркнуло молниеносный зигзаг в воздухе перед ними… Веки женщины опустились, скрыв льдистое красноречие взгляда. Она замерла, напряжённо выпрямившись; в этот миг она будто прислушалась к источнику звука, расположенному очень-очень далеко…
Пассажир больше не обращал на неё внимания. Он спрятал прибор в рукав и высунул голову наружу; он обратил всё внимание на толпу. Многочисленные люди, туда-сюда-и-обратно снующие в нескольких метрах внизу, торопились по своим утренним делам, перемещались во всех направлениях, вышагивали группами, парами, поодиночке…
И многие из них ЗАДЕВАЛИ друг друга на ходу. Касались. Толкались. Тёрлись. Сталкивались. Чуть ли не обнимались.
Непосредственно КОНТАКТИРОВАЛИ.
Даже – какая жуть! – ОТКРЫТЫМИ участками кожи соприкасались…
– Да-а, сюда ещё только краешек ямы дополз… Пока не поздно – пора его обвалить. – Прокомментировал пассажир увиденное; глянув на часы, добавил: – Пятьдесят семь секунд.
И, умело сгруппировавшись, решительно спрыгнул вниз. Лицо у него перед прыжком почему-то сделалось таким ошалелым, будто свергаться предстояло в огромную, неизмеренно глубокую ямину.
По всем парашютным правилам приземлившись на полусогнутые, он погасил инерцию и выпрямился. Стёр с лица оторопь. Плавно повёл головой, пристальным взглядом сканируя многоликую толпу. Прохожие смотрели на экстравагантного «десантника» удивлённо, но не слишком. Мало ли. Спешит человек, наверное. Если ему не жалко собственных конечностей, пусть хоть с крыши прыгает – никому, кроме страховых компаний, до этого нет дел. Свобода волеизъявления личности превыше всего. Пускай личность хоть голову в мусоросжигатель сунет. Право имеет.
Здесь, в этом мире – пока что ИМЕЕТ. Этому миру ещё чудесным образом везёт. До сих пор ему не довелось кануть в бездну истинного БЕСПРАВИЯ.
Затаённо улыбнувшись каким-то своим мыслям, бывший ездок «ястреба» нырнул в толпу и растворился в ней без остатка. Мгновение – а его уже и след простыл…
Водительница такси встрепенулась, будто очнувшись. Выйдя из транса, распахнула глаза, огляделась растерянно, приметила открытую дверцу. Смятая купюра в левом заднем кресле вызвала сдавленное восклицание, но была шустро сметена с сиденья смуглой и узкой, «голой», не затянутой в перчатку ладошкой.
«Что я тут делаю? Как я тут оказалась?» – глянув в зеркальце, спросила себя изумлённым взглядом пилотесса. Закрывая дверцу, она полувозмущённо-полунедоумённо фыркнула и пожала плечами. Вопрос остался без ответа.
Читать дальше