Вадим Астанин: Кнопка

- Можно, я подумаю? - спросил Фидель Парамонович.

- Посоветуетесь с супругой, - весело сказал капитан и резко сменив тон, продолжил серьёзно, - можете, конечно, можете. Пяти минут, надеюсь, вам достаточно? - Ладонь капитана, как бы невзначай, придавила папку с делом Фиделя Парамоновича. "У нас не принято отказываться", - почудилось Сиваковскому и он, кашлем прочистив враз пересохшее горло, сказал: - Это лишнее. Я согласен.

- Вот и правильно, - обрадовался капитан. - Сейчас вы пойдёте в отдел кадров. Дальше по коридору, комната № 33, по правую сторону. Паспорт у вас собой? Капитан поднял трубку телефона внутренней связи. - Идите, идите, товарищ Сиваковский, вас там уже ждут.

Сколько не бегай, а от судьбы не убежишь. Истинность этой поговорки Ду-тс-Кан проверил на собственной шкуре. Он был пойман стражниками Дома Радости за незаконным и предосудительным занятием. Ду-тс-Кан бездельно и беспечно чертил во времени и пространстве затейливые петли световых узоров. Стражники довольно грубо отволокли Ду-тс-Кана к Заботливому Брату (по-нашему — судье), который, выслушав показания стражников, мягко упрекнул задержанного в уклонении от общественно-полезного труда и благожелательно одарил его радостью нажимания на т-цок (по-нашему — кнопку) в течении сезона энх-тэ-бо (по-нашему — года). Ду-тс-Кан, послушно согнув колени, позволил стражникам вынести себя из Зала Милосердия, чем вызвал у Заботливого Брата чувство искреннего сострадания. Заботливый Брат учтиво просил стражников вернуть Ду-тс-Кана в Зал Милосердия, после чего милостиво рекомендовал задержанному нашейное кольцо успокоения (по-нашему — ошейник, начинённый взрывчатым зарядом) за то, что задержанный не выказал достаточного восхищения мудростью и терпением Заботливого Брата, согласившегося помочь заблудшему соплеменнику и увеличил срок нажимания на т-цок до энх-тэ-со (по-нашему — до двух лет), с правом досрочно вкусить Радости (по-нашему — быть взорванным), если надзирающим стражникам покажется, что оступившийся сородич не склонен к исправлению. Ду-тс-Кану пришлось склониться в глубоком поклоне, чтобы стражнику было сподручнее замкнуть на его вытянутой шее массивное кольцо успокоения. Заботливый Брат, видя такое обуздание гордыни, позволил наказуемому покинуть Зал Милосердия на своих ногах. Стражники отвели Ду-тс-Кана в Дом Радости и заперли в низкой камере, где не было ничего, кроме дымчатой т-цок и тусклого н-гоф (по-нашему — экрана). Над экраном каллиграфическим почерком был выведен лозунг: "Работа через Радость".

В комнате, куда привели Фиделя Парамоновича, не было ничего, кроме стола, абонентского громкоговорителя, небольшого пульта на столе с единственной чёрной кнопкой в центре наклонённой под небольшим углом панели и маленьким красным экраном над столом. Комната запиралась механическим кодовым замком. Снаружи, в коридоре, прямо у входа, сидел дежурный офицер, у которого Фидель Парамонович должен был регистрироваться каждый раз, когда выходил из комнаты или входил в неё. Трудовой день начинался с 8.00 утра и заканчивался в 18.00 часов вечера. На обед отводился один час: с 12.00 до 13.00. Воскресенье был выходным днём.

Вообще-то кнопок было две. На вторую Фидель Парамонович должен был нажать, если хотел покинуть рабочее место, потому что замок открывался только после того, как была нажата эта кнопка. Кому она сигнализировала — дежурному ли офицеру, или кому-то другому — Сиваковский не знал. Поначалу он забывал её нажимать и тупо набирал код, не понимая, почему замок не отмыкается, но постепенно наловчился и больше такой глупой ошибки не совершал. Работа ему нравилась. Он приходил к восьми часам, запирался, включал радио и читал принесённые с собой журналы и газеты. В двенадцать он спускался в столовую и не торопясь ел. Пообедав, он шёл в туалет, выкуривал папиросу и возвращался наверх, в комнату. Он отработал полную неделю и за всё это время красный экран ни разу не зажёгся. Фидель Парамонович не задавался вопросом для чего нужна была кнопка на пульте и что могло произойти после того, как он нажал бы на неё. Не мудрствуя излишне, он приходил и уходил, ожидая, когда красный экран оживёт.

Ду-тс-Кан провёл в заключении ифт-де-ро (по-нашему — неделю), ожидая, когда тусклый н-гоф осветлится. Кольцо успокоения не давало ему сбежать, иначе он без лишних раздумий сиганул бы в любую из циклично возникающих в камере пространственно-временных воронок. Что оставалось бедному Ду-тс-Кану? Устроиться, подогнув колени, рядом с туманной т-цок и, не мигая, таращиться на тусклый н-гоф. Печальна, ах, печальна участь наказуемого.