Юрий Иванович: Принцесса звёздного престола

Гарри замолчал и облизал пересохшие губы. Но, видя, что я играю ску-лами и смотрю на него непонимающим взглядом, понял, что надо продол-жать излагать события дальше.

- Нас всех, кто был с тобой близок и находился под твоим командова-нием, освобо-дили от службы и целыми днями проводили пренуднейшие до-просы с пристрастием. Даже допрашивали под воздействием домутила. Про-должалось это больше месяца. А потом нас уво-лили, вернее, попросту вы-швырнули на улицу. На нас поставили несмывае-мые клейма людей скомпро-метировавшими себя зна-комством с самым боль-шим преступником в исто-рии человечества. Что нам оставалось делать? Со-брались вместе и попробо-вали наняться в другие системы, куда-нибудь по-дальше. Но ты ведь знаешь, как это трудно сделать без бумаг о своём безуко-ризненном прошлом. Мы стали падать, в буквальном смысле слова, на дно. Поселились в городишке Манмоут, ну это там где ремонтируют торговые крейсеры, в каком-то забро-шенном до-мишке. И по очереди ходили по городу, поднанимаясь к разным торгашам, копя деньжата на дальнее странствие. И каково же было наше удивление, когда однажды ночью нас всех разбудил Малыш, с криками во-рвавшийся в нашу "скромную" спальню: "Вставайте, вста-вайте! Я только что видел Тантоитана!"

Я огляделся по сторонам.

- А кстати, где он?

- Несёт вахту наверху! - видя, что я поощрительно улыбнулся, пробур-чал: - Ты что, нас совсем за школьников принимаешь? - потом продолжил: - Он и Алоис тебя нашли возле каких-то мусорных баков. Они на тебя наткну-лись, когда ты жевал какие-то пищевые от-ходы. Узнали тебя сразу, хоть и с неко-торыми сомнениями и спорами. Но до того были шокированы твоим ви-дом и поведением, что не знали, как поступить. Может, ты сам не хочешь идти с кем-либо на контакт? Может, скрываешься подобным образом? Оставив Алоиса на-блюдать за тобой, Малыш рванул за нами. Мы все вскочили и че-рез корот-кое время сами лицезрели твоё невероятное превращение. Зрелище, я тебе скажу, было не из приятных. Всклоченные волосы, в которых чего и кого только не было, трёхмесячная борода, в кото-рой копошились не то черви, не то их личинки. Всё это обрамляло худющее лицо с тор-чащим но-сом. На теле висели немыслимые лохмотья, кишащие таким же немыслимым количеством различных насекомых. Взгляд у тебя отсутствовал. Виднелись только белки с застывшими зрачками, в которые было больно смотреть. Мы за пол часа про-вели тща-тельнейший осмотр местности и только когда убеди-лись, что за то-бой никто не следит и совершенно не замечает, попытались привлечь твоё внимание. И сразу поняли: ты невме-няем. Пришлось там же тебя раздеть, помыть, продезинфицировать и одеть в свежую оде-жду. Ты вы-глядел живым трупом: ни на что не реагировал, никого не видел, никого не слышал. Един-ственное, что тебе работало - это чувство голода. Ты ел всё, что пахло пи-щей. Да оно и понятно. Глядя на тебя, создавалось впечатление, что ты не ел все три ме-сяца, которые мы не виделись. Одни кости и кожа… Ну, и дырки на теле от уколов.

Я стал рассматривать свои руки.

- Ну, сейчас то уже ничего не видно. Мы тебя кормим и лелеем всё это время лучше, чем самих себя вместе взятых. А что самое дивное, так это то, - Гарри с завистью меня похлопал по бицепсу, - Что твои мускулы восстано-вились до прежнего состояния. А ведь ты не бегаешь, не плаваешь, не трени-руешься, ходишь всё время как сомнамбула. Когда надо убегать, я беру тебя на руки или вскидываю на плечо, как мешок с картошкой. Мы никак не мо-жем понять: как восстановился твой организм. Я имею ввиду, физически. Потому что умственно - это наша заслуга. Да, кстати! Выпей-ка, голубчик, лекарства! За-болтались, а у тебя режим.

Гарольд достал из картонного ящика подозрительно грязного вида бу-тыль и налил в стакан не менее подозрительную коричневую, густоватую кашицу.

- На, пей! - он протянул стакан под самый мой нос.

Собравшись отшатнуться от ожидаемой вони я, осторожно принюхав-шись, вдруг с удивлением уловил запах какой-то ароматной древесины. Воз-можно, это были стружки, или опилки. Но консистенция всё равно вызывала у меня вполне небеспочвенные опасе-ния.

- Да что ты принюхиваешься?! - возмутился мой друг. - Ещё сегодня ут-ром ты всю порцию выпивал одним залпом, а потом долго облизывал палец, предварительно тща-тельно вытирая им стенки стакана. А сейчас, гляди, по-умнел!

Понимая, что меня никто не собирается отравить, я осторожно сделал не-большой глоток. И чуть не умер! Сказать, что это была самая невкусная вещь, которую я пробовал в своей жизни, это значило ничего не сказать! Это был конгломерат всего самого омерзи-тельного, горького, пересоленного, кислейшего, липкого, клейкого и приторного. Я стал бешено плеваться на пол, пытаясь смыть с языка и полости рта противнейшее "лекар-ство", а гла-зами стал искать какую-нибудь ёмкость с водой. Единственное, что меня ра-до-вало, так это отсутствие спазм в горле и дыхательном тракте. Гарри тем временем уселся на какое-то подобие старого кресла и наблюдал за мной со счастливой улыбкой. Когда же я показал кулак, он от души рассмеялся: