Борис Долинго - Беглецы

Договар остановился. Разве он совершит предательство по отношению к своему народу, если останется здесь? Он ведь останется именно для того, чтобы на его родине стало невозможно предательство, ложь, страх. Только всегда помнить, что абсолютная власть разлагает, может разлагать абсолютно…

Капитан огляделся вокруг, ловя себя на том, что созерцание этого неба, гор, океана доставляет непонятное наслаждение, необъяснимо волнует. На пляж легла ажурная тень — закатные лучи просвечивали лес, и деревья чётко выделялись на фоне огненно-золотого диска. Лёгкие маленькие волны, которые погнал вечерний ветерок, тихо шуршали у самых ног, приглаживая песок.

Договар вспомнил, что он пережил в том полузабытьи, после которого он очнулся совершенно уже здоровым. Вобрать в себя всю природу, слиться со всем миром, оставаясь при этом самим собой, наслаждаясь чистым ветром, бьющим в лицо, тёплым ласковым морем, лесом, где каждое дерево купается в потоках солнца. Разве природа — это не мы сами? Разве стремиться к тому, чтобы понимать её и быть с ней одним целым это предательство, разве это бегство от своей культуры, если эта культура не понимает этого? Это то, с чего начинается человек, зачем же противопоставлять себя своим настоящим корням? Пусть кто-то и назовёт это бегством, но это будет бегство от лжи, косности, собственной слепоты…

Убежать от самих себя, чтобы вернуться к самим себе, но изменившимся, лучшим. Капитан усмехнулся. Так или иначе, они все оказываются беглецами: и те люди, кого они преследовали над Пятном, и майор, который боится последствий при возвращении, но всё-таки бежит от неизвестного. И Чехотер бежит от неизвестного, и Наконт Формаун, не имея сил переступить своё неверие, и Прило Бронит. А его тёзка, Овево Конмаун, и Лавар бегут от самих себя.

«Итак», — подумал капитан, — «значит, беглецов, которые остаются, будет трое… Пока трое».

Он присел, расшнуровал ботинки, снял их и босиком пошёл назад к лагерю.

— Ну, что решили вы, капитан? — спросил Формаун-старший.

— Тут и говорить нечего, — опередил капитана с ответом майор, — он не мог забыть своего долга и высоких идеалов, защищать которые мы поставлены. Капитан Договар, конечно, возвращается вместе со мной и Чехотером.

Капитан внимательно посмотрел на майора Малвауна и вдруг почувствовал как бы толчок в сознании. В следующее мгновение он уже знал, что в кармане у майора лежит кассета с записью их разговора в боевой рубке на катере, знал о том, какие надежды в связи с этим лелеет майор.

«Так вот почему он так хочет моего возвращения», — подумал капитан и тут же спохватился: — «Но каким образом я это узнал? Я ведь в этом уверен, что это? «Подсказка» всевидящих айтано или… я уже сам? Может быть, из-за того «сна»?…»

Но он не поверил, такое казалось невероятным — несколько дней подышать воздухом этого мира и впитать умение айтано?

Капитан посмотрел прямо в глаза майору.

— Беглецы, — тихо сказал он.

— Что? — удивился майор. — Что?

— Да это я так, — махнул рукой Договар. — Должен вас разочаровать, господин майор, — медленно и с издёвкой сказал он. — Понимаю, как страстно желаете вы моего возвращения, но я решил остаться. Сожалею, но вам придётся доложить только то, что я «погиб» при аварии катера.

Малваун от злости даже побледнел.

— Подонок, — процедил майор сквозь зубы, — подонок! Предатель!

— Нет, тоже всего лишь беглец, — покачал головой капитан.

Овево Конмаун подошёл к Договару и пожал ему руку:

— Отлично, рад, что ты остаёшься!

— И я тоже рад, — сказал Лавар; Формаун-старший промолчал.

— Желаю вам удачи, господин капитан, — сказал Чехотер и грустно улыбнулся.

— Спасибо, Корути, — кивнул капитан.

— Знаете, — Овево Конмаун потряс кулаком, — я чувствую, что мы многое сможем, честное слово!

— Я тоже чувствую, — улыбнулся Договар, — и даже уверен, но следует помнить про «абсолютную власть».

Майор Малваун поплёлся к своим вещам, бормоча что-то под нос. Прило Бронит потянулся и, засунув руки в карманы, покачался на носках:

— Ну что, все всё решили? Все готовы?

Чехотер уже стоял со своей личной форменной сумкой. Он пожал плечами и оглянулся по сторонам.

— Да вроде бы все, — сказал Овево Конмаун. — Ты всё собрал? — спросил он капитана.

Договар усмехнулся:

— А чего нам собирать, если мы всё равно остаёмся?

— И то верно, — кивнул Овево. — Тогда, что, идём туда? — И он показал в сторону каменного мыса, поднимающегося на фоне вечернего неба.