Владимир Савченко - Призрак времени

Председатель Искра по-новому смотрел на знакомую картину. Выходит, где-то поблизости Антареса в действительности находится эта загадочная Г-1830, которая вырабатывает анти-время и вбирает лучи?

— Скажите, товарищ председатель, — спросила Плашек, — а как бы вы действовали в такой ситуации? На нашем месте, на месте Ивана… капитана Кореня?

— Серьезный вопрос, — усмехнулся тот. — Сразу и не ответишь…

Но оба астронавта смотрели на него так требовательно, что он понял: пустяками здесь не отговоришься. Для них его ответ — оценка экспедиции, их дел, их жизни.

Глава Звездного Комитета задумался; он еще раз перебрал в уме все, что знал об этом и что ему рассказали сейчас. Поднял голову:

— Знаете, а вероятно, так же.

Это было на Земле, в Астрограде, в сентябре 2117 года.

Через 69 лет после старта "Буревестника" (тогда — безымянного экспериментального звездолета). Через 52 года — полвека! — после того, как астронавты обнаружили, что летят не туда, переиграли все, отправили троих в Солнечную в глыбах льда. Через 39 лет после пролета "Буревестника" около Солнца, отправления радиограмм, в коих мало что поняли.

Через 6 лет после достижения звездолетом продлинной Г-1830 и вероятной гибели корабля и троих астронавтов там.

Для троих прилетевших в глыбах льда эти полвека сократились буквально до нескольких дней; однако в большом мире они прошли наполненные событиями. И им — Марине, Галине, Марту — далее предстояло жить, как все, рутинно, день за днем.

… И Искра был не слишком уверен, поэтому и употребил слово "вероятно".

На заседании Звездного Комитета его сообщение и рассказ троих (в основном, Марины Плашек) был выслушан со скептическим интересом. Предложение послать в том направлени, в сторону Антареса, если не звездолет, то автоматическую наблюдательную базу… вообще хоть что-нибудь — не поддержали.

Да что он — Галина Крон, когда родила сына, а Марина рассказала ей о том, что до тех пор скрывала, тоже не очень поверила. Не пор той причине, по какой усомнились другие: ей просто очень не хотелось, чтобы Летье, ее Тони не был жив. А выходило, что уже годы минули от его конца. Она к этому не была готова — и не хотела быть готова. Она такое намечтала: ладно, пусть сама постареет, с временем не поспоришь, но Тони вернется, увидит своего сына… а по возрасту младшего брата. Она будет им обоим как мать и старшая сестра… Ну и все такое.

Марина осталась бобылкой — прекрасной легендарной бобылкой, внимания коей жаждали и добивались многие мужчины. Ее это мало занимало. Не повезло им с Иваном, не завязался тогда в последний час их горькой любви-расставания ребеночек. Свою неистраченную материнскую нежность она отдала Витьке, Витюшке, Виктору Летье, сыну Галины.

Но главное, она чувствовала себя если и не на "Буревестнике", то все равно во Вселенной. Это было не просто чувство долга: то, что они там открыли и поняли, было так громадно, настолько превосходило как ее личную жизнь, так и рутинную жизнь человечества, что не посвятить ЭТОМУ всю себя было невозможэно.

И Галину настроила: в этом верность Тони и товарищам, не только сына растить. Они вдвоем — когда подрос Виктор, то втроем — ездили всюду, выступали с лекциями и докладами, писали статьи и письма, встречались с влиятельными людьми.

Когда стало ясно, что в "сторону Антареса" (так это всюду называли, избегая даже формулировки "в сторону истинного местонахождения звезды Г-1830") ничего не пошлют, сосредоточили всю силу своего убеждения на том, чтобы в нужный год — и в канун его — внимание наблюдателей космоса по всей Солнечной было наиболее обращено к этим двум направлениям: к видимой в созвездии Тельца быстролетящей Г-1830 — и в СТРОГО ПРОТИВОПОЛОЖНОМ. Около Антареса. К созвездию Скорпиона.

Этого добились.

Стефан Март отошел от них. Его взяли на хорошую должность в ГипроЗвезд. Там он тоже доказывал свое: что звездолеты не дома, поэтому наилучше их строить в полете силами участников полета.

А мир Земли, мир Солнечной жил себе, поглощенный обилием пустых проблем и дел. Марина, Галя и ее сын, как могли, поддерживали интерес к ИХ проблеме… да не их, а Вселенской — но ведь от начала всего прешел почти век.

… И так минули 27 лет. Это был расчетный срок, в коий должны исполниться прогнозы и надежды, разрешиться сомнения-недоумения. Стефан Март и Остап Искра до этой даты, 2143 года, не дотянули. Марине было под пятьдесят, Галине 45, обе седые; ее Виктору, подающему надежды теоретику в области пространства-времени, так похожему на отца, как раз двадцать семь.