Исай Лукодьянов - Ур, сын Шама. Формула невозможного

«Ну и память! — подумал Валерий. — Если только он не притворяется, что никогда раньше не видел обыкновенного мотора…»

— Все правильно, — сказал он вслух. — Только не надо брюки снимать.

И он объяснил Уру, что в джинсах есть карманы. Ур заулыбался, потом переложил из карманчиков своих странных плавок в карманы брюк всякую непонятную мелочь.

Настал миг прощания. Шам, несколько утративший свой величественный вид в длинной рубахе навыпуск, простился с Уром сдержанно. Зато Каа повисла у Ура на шее и плакала в голос. Юбка, купленная давеча в сельмаге, распоротая и превращенная в платок, пламенела у нее на голове.

С некоторой опаской Ур сел рядом с Валерием на заднее сиденье «Волги». Машины тронулись.

Был ранний вечер. Сквозь открытое окно в комнату вливался привычный шум густонаселенного двора — крикливый голос нижней соседки, галдеж мальчишек и звуки ударов по мячу, пестрое разноголосье телевизоров, транзисторов и магнитофонов.

Ур высунулся в окно — посмотреть на футболистов. Горшки с алоэ мешали ему, он их поставил на пол. Смотрел, пока во дворе не возобновилась игра, потом отошел от окна. Он был в любимых плавках с подтяжками, босой. Его черные волосы были теперь подстрижены, белый обруч снят за ненадобностью.

— Они очень любят дерутся, — сказал Ур.

— Драться, — поправил Валерий, не поднимая головы. Он только что уселся в кресло под торшером и развернул газету.

Ур опять прилип к карте мира, висевшей на стене. Он водил по ней пальцем и бормотал:

— Мар-тиника… Барба-дос… Пернам-буко…

— Ох ты! — Валерий вдруг подскочил в кресле. — Ур, посмотри-ка, что в «вечерке» написано!

Ур взял газету, прочел медленно и монотонно:

— «Снова «летающее блюдце». Вопросительный знак. Агентство Ассошиэйтед пресс передает из Монровии: на днях жители столицы Либерии наблюдали необычное зрелище. Над городом на большой высоте медленно пролетел предмет, имевший сигарообразную форму, напоминающую старинный дирижабль. Не было слышно звука двигателей. Ярко отблескивая в лучах заходящего солнца, неопознанный летающий объект бесшумно проплыл над городом и удалился в сторону океана. Ректор местного университета заявил корреспонденту агентства, что, по его мнению, наблюдалась редкая форма оптической иллюзии, связанная со свечением облаков. Репрессии в Сеуле. Здесь продолжаются аресты студентов…»

— Стоп! — перебил его Валерий. — Это уже другое. Ну, что скажешь, приятель? Сигарообразная форма, бесшумное движение. Тебе это ни о чем не напоминает?

Он в упор смотрел на Ура. Но лицо Ура, обрамленное черной бородкой, не отразило ни озабоченности, ни удивления.

— Монровия, — сказал Ур, протянув Валерию газету. — Где есть такой город?

— В Африке… Послушай, зачем ты притворяешься? Ведь это про твою лодку написано.

— Каса-бланка, Тим-букту, — бормотал Ур, водя пальцем по Африканскому континенту. — Вот Монровия! — обрадовался он.

— Ты слышал, что я тебе сказал?

— Данет, я слышал, что ты сказал. Моя лодка. — Ур тщательно выговаривал слова.

— Ну, дальше? Почему ты замолчал? И не чеши, пожалуйста, ногу ногой. Сколько раз я говорил: это неприлично.

— Я не знаю, сколько раз. Я не считал.

— Господи! — Валерий вздохнул.

Вот уже неделя, как Ур жил у него, в старом двухэтажном доме на улице Тружеников Моря. Родителей Валерий потерял рано и жил у тетки, родной сестры матери. Тетя Соня работала зубным врачом в поликлинике. Много лет назад она осталась одна после неудачного брака и всю силу привязанности обратила на племянника. Валерий рос непутевым парнем, недоучился, бросил школу, пропадал по вечерам на бесконечных танцульках. От него частенько пахло вином, и он дерзил тетке, когда та принималась его упрекать, и она горько плакала. Просто счастье, что в институте НИИТранснефть, куда Валерий устроился на работу лаборантом, попались толковые молодые инженеры, которые взялись за парня, приохотили его к морскому спорту и вообще, как рассказывала тетя Соня сослуживцам, «повлияли на мальчика благотворно». Беспокойства хватало и теперь, когда Валерий уходил в море на яхте. Лет десять назад тетя Соня чуть с ума не сошла от тревоги: яхта попала в шторм и разбилась о камни, и больше двух недель Валерий прожил с товарищами на каком-то пустынном островке, потом пустился в опасное плавание на самодельном плоту. В общем, что говорить! Чудом мальчик уцелел, только чудом. С той поры его будто подменили: пошел учиться, окончил вечернюю школу, окончил вечернее отделение института — и вот стал младшим научным сотрудником в Институте физики моря, все пошло хорошо, настали для тети Сони спокойные дни. Впрочем, не такой у нее был характер, чтобы жить спокойно. Теперь волновало ее, что «мальчик никак не женится», а ведь уже ему двадцать семь…