Yarowrath - Пятница, тринадцатое

– Магистр клялся, что сможет провести нас через блокаду.

– Клялся.

– Где он?

– В каюте.

Стук в дверь развеял облако Осязаемого Мрака.

– Входи, брат, – донеслось из пустоты. Говорящий не раскрывал рта и продолжал сидеть спиной к двери, закрыв глаза.

– Мы оторвались от преследования, но…

– Знаю, – прервал комтура всё тот же призрачный голос.

Комтур замолчал, дивясь своей глупости, а магистр продолжил:

– Мы пройдём через их флот, брат.

– Как, магистр?

Сидящий впервые за весь разговор открыл глаза. Встал. Обернулся. Подошёл к комтуру. И вложил ему в руки золотой диск из затонувших катакомб.

– Вот так.

На его всё ещё сомкнутых губах сияла торжествующая ухмылка. Магистр имел полные причины для радости, ведь на его стороне теперь было само море.

Путь вверх по реке занял не так много времени, как разгрузка судов. Весть о заморских каликах разнеслась, подобно степному пожару, и работать приходилось под покровом ночи, тайком. Как только шумиха улеглась, комтур посетил местную таверну. Долго распрашивать не пришлось – трактирщик явно был из своих и, едва увидев монету с драконом, сразу всё понял:

– На мосту в полночь, через два дня.

Комтур верил трактирщику, но решил не рисковать, прихватив с собой нескольких надёжных людей. Магистр решил идти вместе с ними – в подобных делах он был более искушён. В условленное время на мосту они встретили небольшую группу сектантов.

Очевидно, что они опасались шпионов местной инквизиции и потому старались скрывать свои лица.

– Толкуют, что местные церковники даже хуже парижских, – шепнул магистр, на этот раз не прибегая к чревовещанию.

– Куда уж хуже! – усмехнулся комтур.

Не произнося ни слова, предводитель сектантов сделал несколько жестов, по которым храмовники сразу поняли – свой человек. Магистр ответил жестом приветствия.

– Мы рады видеть вас у себя в гостях, братья во Всеотце, – голос сектанта был зловещим, замогильным.

– Приходит время собирать цепочки кланов, – ответил комтур.

– Мы проведём вас к нашему святилищу. Здесь разговаривать опасно.

Жестом сектант указал на прибывающий к мосту корабль. Погрузившись на палубу, они отчалили на юг, двигаясь по реке за пределы города. Время от времени за бортом слышался зловещий плеск, а в сумрачных водах мерещилось нечто громадное, чудовищное, непостижимое…

Высадившись у тенистой опушки, сектанты, не медля ни секунды, отправились к ближайшему лесу. Храмовники последовали за ними. Было ясно, что волхвы ведут их к тайному храму или капищу. Путь был долог и тернист, но когда они наконец пришли, увиденное поразило их до глубины души.

Прямо посреди леса, на крупной выжженой поляне, возвышался зловещий чёрный монолит. Он был похож на греческую букву "пи", но был высечен из единого куска камня.

– О, рога Всеотца! – комтур не мог сдержать возглас удивления.

Вся поляна была уставлена алтарями, жертвенниками и прочими ритуальными сооружениями. Всё это было знакомо и понятно. Но Монолит пугал и притягивал одновременно. Он был весь исписан мерцающими рунными письменами, часть из них была комтуру знакома, а часть была совершенно чуждая, начертанная в безымянную эпоху запредельной древности, когда миром правили лютые и беспощадные титаны.

Вдруг в толпе сектантов, постепенно стекавшихся на поляну, храмовники узрели низенького и толстенького человечка восточной наружности в византийском платье.

Он был связан по рукам и ногам, а в рот был воткнут кляп. Очевидно, он был пленником, но вот зачем он здесь? Комтур это понял лишь после того, как толстяка (и почему все византийцы такие жирные?) положили на алтарь и закрепили толстыми цепями.

– Пх'нглуи мглв'нафх Йа-шшер Й'ха-нтлей вгах'нагл фхтагн!

Жертвенный нож хольмгардского жреца, пропоров толстую фофудью, с хлюпаньем вонзился в жирную тушу. Грязная кровь стекала по желобам к подножию монолита, питая его, оживляя своими соками.

– Йа! Йа! Й'ха-нтлей!

Жрец совершил знак Головы Дракона. Небо осветили разряды молний. Монолит засиял, заискрился… Некоторые руны погасли, некоторые – вспухнули с новой энергией.

– Йа! Йа! Й'ха-нтлей!

Жрец совершил знак Хвоста Дракона. Хольмгардские ведьмы припали к монолиту, черча запретные знаки костлявыми пальцами, настраивая Сквозной Канал на нужную волну.

– Йа! Йа! Йа-шшер!

Монолит окутал Осязаемый Мрак. Странная тёмная фигура проявилась сквозь потоки нездешних энергий. Вещий призрак, фантазм! Глаза пылали адским пламенем, пальцы сжимались и разжимались в истерическом припадке, гигантская пасть пыталась докричаться сквозь бездну неисчислимых миров и пространств. Наконец, молчание превратилось в шёпот, а шёпот вскоре стал криком: