Сергей Синякин - Младенцы Медника

Семья Новиковых жила на первом этаже, поэтому подобраться к квартире было легко. Конечно, два сержанта, дежуривших в «гражданке» неподалеку, ничего не могли поделать - слишком быстро все произошло. Шел по улице ничем не примечательный гражданин с полиэтиленовым кульком в руках, поравнялся с открытым окном квартиры и баскетбольным движением забросил в окно квартиры гранату.

– А потом он побежал, - сказал старший наряда. - Сделал несколько шагов, за горло схватился, мы подбежали, смотрим, а он уже не дышит.

Покойник лежал под деревом, накрытый куском черной полиэтиленовой пленки.

На месте окна зиял проем с торчащими в разные стороны кусками древесины, еще недавно бывшими рамой. Асфальт под окном был усеян битым стеклом. Пахло жженой пластмассой.

– Вы его накрыли? - спросил Нечаев.

– Так точно, - сказал старший наряда. - Чтобы внимания не привлекать и обеспечить сохранность всех возможных вещдоков до прибытия следователя прокуратуры.

– А дальше?

– А дальше мы разделились. Фалеев, - сержант кивнул на напарника, - остался труп охранять, а я в квартиру побежал. Он ведь, гад, гранату в детскую комнату швырнул. Хозяйка на кухне была, она не пострадала. Муж - на работе. Дверь детской тоже вынесло, настенный шкаф в коридоре разнесло. Стоим с ней и боимся в комнату заглянуть. Потом слышим, ребенок заплакал. У меня от сердца отлегло - повезло, значит, пацану, живым остался. Мы с хозяйкой в комнату вошли, смотрим, кроватка в щепки, а пацан в конвертике невредимый лежит и пузыри пускает…

Он посмотрел на Нечаева и жалобно добавил:

– Не успели мы. У подъезда даже скамеечки не было, вот и пришлось в стороне сидеть.

Во двор въехали две легковые машины.

На одной приехала следственно-оперативная группа из районного отделения милиции и судмедэксперт, которого районные милиционеры захватили из городского морга. На другой приехал сам районный прокурор и его следователь.

Полный прокурор с трудом выбрался из машины, подошел и поздоровался с Нечаевым.

– Что тут, Сергей Иванович? - тонким голосом поинтересовался прокурор.

– Гранату кинули в квартиру, - пояснил Нечаев. - По счастливому стечению обстоятельств никто не пострадал.

– Преступника задержали?

Нечаев кивнул в сторону куска полиэтилена, накрывавшего труп.

– Вон лежит!

– Милиция подстрелила?

– Зачем милиция? Сам! - сказал Нечаев.

– Ас чего это он так? - искренне огорчился прокурор.

– От волнения? - предположил начальник убойного отдела.

– Шутить изволите? - прокурор шагнул вперед, приподнял край полиэтиленового куска, быстро оглядел труп. - Гляди-ка, молодой!

Выпрямился, оглядел собравшихся.

– Будем работать? Ты в квартире уже был?

– Только подъехал, - сказал Нечаев.

Вместе с прокурором они зашли в квартиру. Бледная испуганная женщина сидела на кухне, прижимая к себе ребенка.

Детская комната была посечена осколками, похоже, нападавший бросил лимонку. У ребенка не было ни единого шанса выжить после взрыва. Ни единого. Двести осколков пришлись на сравнительно небольшое замкнутое пространство. Они должны были изорвать ребенка в клочья.

– Твою мать! - сказал прокурор.

Нечаев вышел на улицу. Следователь прокуратуры уже сидел на табурете, который ему вынесли из квартиры. Эксперт, натянув белые резиновые перчатки, осматривал труп. Чуть в стороне толпилось несколько любопытствующих зевак. Оперов уже не было видно - пошли по квартирам.

Нечаев подошел к трупу, около которого возился эксперт.

– Михаил Евгеньевич, - попросил он, - можно мне на его левое предплечье посмотреть?

– Любуйся, - сказал эксперт.

Татуировка в виде листка клена, к большому сожалению, оказалась на месте.

– Не люблю, когда в наши дела наука лезет, - сказал Примус, когда они вернулись в отдел. - Нет, чтобы просто, без затей особых - топориком по голове, и все понятно, все просто - повздорили два дурака, только один порасторопнее оказался. И раскрывать такие «мокрухи» приятно. Как писал бывший начальник Московской сыскной полиции Кошко: «Так было совершено зверское и незатейливое убийство». А тут сплошные непонятки начались.

– Они еще не кончились, - вздохнул Нечаев. - И потом, хрен с ней, с наукой. Меня больше беспокоит, что в наши дела религия вторглась. Вот это уже хуже всего. Религия как политика, если полезет, мало не покажется.

– Мужики, - предложил Калгин. - Давайте попробуем систематизировать факты.