Сергей Синякин - Младенцы Медника

– Нам нужна истина, - остановившись, возразил Маркиш, - а все упирается в ребенка. Мы все это понимаем. Я прав?

– Ты на сто процентов прав, - согласился Григорович. - Звонил Аарон Таннербаум. Похоже, происходящим заинтересовалось правительство.

– Насколько я помню, Аарон давно сочувствует идеям Земного Братства.

– Возможно, - сказал Григорович, - но в данном случае, как мне показалось, его интерес к происходящему диктовался совсем иными причинами.

Два часа назад Маркиш разговаривал с Эллен Гриц.

Женщина еще не совсем пришла в себя, она ни на шаг не отходила от ребенка.

Маркиш заглянул в коляску.

Обычный ребенок - мальчик агукал, пускал пузыри и пытался засунуть в рот крохотный пухлый кулачок. Темные бездонные глаза безразлично смотрели на инспектора.

– Эллен, скажите, что вы скрываете? - спросил Маркиш. Женщина судорожно вздохнула, прижимая руки к груди.

– Мне нечего скрывать от вас, - сказала она. - Клянусь, я сама ничего не понимаю. Зачем эти люди охотятся за моим мальчиком? Кто они?

Маркиш неопределенно пожал плечами.

– Кто отец мальчика? - мягко спросил он. - Может быть, дело в нем?

– У него нет отца, - сказала Гриц. - Если хотите, это дитя из пробирки. Искусственное оплодотворение. Я даже не знаю донора, правда, меня уверили в том, что он был умен и красив. Я надеялась, что мой ребенок будет счастливым.

– Я смотрел запись случившегося, - мягко сказал он. - Вы потеряли сознание, когда заглянули в коляску. Что вы увидели?

Женщина побледнела, закрыла глаза, и Маркишу показалось, что она вновь теряет сознание.

– Вам плохо? - спросил он. - Выпейте воды. Поймите, Эллен, мы должны понять, что происходит. Не молчите, мы не сможем ходить за вами по пятам и охранять вечно.

– Кровь, - тихо сказала Гриц. - Я увидела кровь…

И неожиданно Маркиш почувствовал, что ему совершенно не хочется продолжать этот глупый и совсем ненужный разговор. Ну, какая разница, что увидела Эллен Гриц, заглянув в детскую коляску после выстрелов террориста? С этого момента он ничего не помнил, а в себя пришел уже на лестничной площадке, четко осознавая, что в квартиру ему незачем возвращаться.

Но он не хотел ребенку зла! Малышу просто не за что мстить ему.

Правда, болезненные ощущения быстро прошли.

– Слушай, Исав, - сказал он. - Может, мы имеем дело с ребенком самого Гонтаря? Пророк хочет объявить сына Богом. А эта Эллен не сошлась с ним взглядами на будущее ребенка и сбежала.

– Тогда почему она сбежала именно в Израиль? - спросил Григорович. - И почему она не скажет нам об этом прямо? Тогда было бы возможно воздействовать на этого Гонтаря, пусть на его счетах лежит сколько угодно денег.

– По крайней мере, это превосходный кусок, который можно бросить газетчикам, - сказал Маркиш. - Возможно, газетная шумиха заставит его быть более осторожным. Нам ведь не нужны лишние трупы?

– Они никому не нужны, - согласился Григорович.

– Свяжись с журналистами, - Маркиш уселся за стол и потер виски. - Боже, как я устал! И дайте ответ русским. Пошлите им все необходимое для генетической экспертизы. Заодно поинтересуйтесь, что им известно о связях Эллен Гриц с известным русским миллиардером Иваном Гонтарем. Возможно, что связь существует не прямая, а через доктора Медника, коли наши фигуранты прикончили его в собственной квартире.

– Не нравится мне возможная шумиха, - с сомнением пробормотал Григорович.

– Мне она тоже не нравится, - устало сказал Маркиш. - Только мы ведь не нападаем, Исав. Пока мы только защищаемся.

В этот вечер Маркиш долго не мог уснуть и ворочался в постели, думая об Эллен Гриц и ее ребенке.

Похоже, ничего страшного с ними случиться не может. Они - пламя, о которое обжигаются другие. Что произошло, и каким образом ребенок получил исключительные и удивительные качества? Неужели это результат вмешательства человека? Медник достиг определенных успехов и закрепил эти успехи весьма доказательным путем. А Гонтарь просто узнал об эксперименте. Но почему он стремится уничтожить ребенка? Заполучить такого ребенка и воспитать его в любви и уважении к себе было бы значительно лучше. Если он способен на такое в младенчестве, то чего можно ожидать от него с взрослением? Кажется, наблюдение следует снять. Неизвестно, как ребенок может расценить контроль над жизнью его семьи и каким образом отреагирует на это.

Он вдруг подумал, что было бы неплохо съездить в Россию. Конечно, в Баку попасть не удастся, теперь это другое государство, но и в России было бы интересно увидеть многих и узнать, как сложилась их жизнь после распада Союза. Маркиш жалел о гибели страны, в которой прошли его детство и молодые годы. Он искренне считал, что это великая страна, и не мог понять, как она развалилась на части при легком нажиме изнутри. Он жил осколками имперской культуры, которая понятна не каждому. Слишком долго в него вдалбливали различные понятия о Родине и жизни, чтобы он мог легко избавиться от них. Собственно, и желания миллиардера Гонтаря, они тоже имели корни в прошлой еще советской жизни. Мечты о мире, в котором было бы спокойно жить, где не было бы деления на левых и правых, на евреев и арабов, на православных и католиков/на белых и черных… Мечты, которые никогда не станут реальностью. Люди слишком разнятся, чтобы найти общий язык. О белом расизме знают все, но кто знает о черном расизме, о расизме арабском, китайском, японском? Кто знает, как спокойно уходят на смерть многие арабские смертники, наивно веря, что их ждет райское бессмертие, хотя на деле у них не будет даже могил?