Клиффорд Саймак - Библиотека современной фантастики. Том 18. Клиффорд Саймак

— А теперь, — проговорил Пес, — когда миссия закончена, я должен воскликнуть: «Прощайте!» Нельзя сказать, что я внес большой вклад в эту миссию, но мне было приятно навестить ваши края. У вас очаровательная планета. И в грядущие времена вам лучше держаться за нее покрепче.

— Погоди минутку, — сказал я. — Есть еще столько вопросов…

Но я говорил в пространство — Пес уже удалился. Не в каком-нибудь направлении, а просто его не стало.

— Будь я проклят, — сказал Хиггинс. — Он в самом деле был тут или мне это почудилось?

Я знал, что это в порядке вещей. Он побыл здесь, а теперь отправился к себе домой — на ту далекую планету, в то неведомое измерение, откуда был родом. И я знал, что он никогда бы нас не покинул, если б в нем еще здесь нуждались.

Сейчас дела наши пошли на лад. Люди узнали о существовании кегельных шаров, и теперь они выслушают нас — и Старик, и сенатор, и Президент, и все остальные. Они примут необходимые меры. Возможно, они начнут с того, что объявят мораторий на все деловые операции, пока сделки с участием пришельцев не будут отсортированы от сделок между настоящими людьми. Потому что, с точки зрения закона, сделки пришельцев квалифицируются как мошенничество — если учесть, какими они пользовались деньгами. Но даже если они и не были мошенничеством, это не меняло дела, потому что теперь человечество знало — или узнает в недалеком будущем, — что происходит, и предпримет какие-то действия, чтобы этому воспрепятствовать: как бы там ни было, а люди сделают все необходимое, чтобы положить этому конец.

Я протянул руку, открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Джой сесть в машину.

— Поехали, — сказал я Хиггинсу. — Меня ждет работа. Нужно написать статью.

Я представил себе физиономию Старика в тот момент, когда я появлюсь в редакции. Я уже мысленно репетировал речь, с которой выступлю перед ним. А ему останется только стоять и слушать, потому что в моих руках потрясающий материал. Такой материал был у меня одного, и ему-таки придется меня выслушать.

— Редакция подождет, — сказала Джой. — Сперва мы найдем врача.

— Врача?! — воскликнул я. — Да мне не нужен никакой врач.

Я стоял, пораженный не столько тем, что у меня вырвались эти слова (потому что было время, когда врач мне пришелся бы очень кстати), сколько спокойствием, с которым я воспринял этот факт, случайно обнаружив нечто, свершившееся без участия моего сознания и осознававшееся так постепенно, что не вызвало удивления.

Я ведь действительно больше не нуждался в медицинской помощи. Грудь не болела, живот успокоился, колени не подгибались. Я подвигал руками, чтобы испытать грудную клетку, и убедился, что не ошибся: если раньше и было что-нибудь сломано, то к этому времени все срослось.

Поистине поразительно, как сказал недавно Пес свойственным ему манерно-напыщенным тоном, как много различных методов ведет к достижению одних и тех же целей.

— Спасибо, дружище, — таким же тоном произнес я, взглянув на небо. — Благодарю. Не забудь прислать счет.

Лайтнинг швырнул на мой стол газету. Она была влажной от еще не просохшей типографской краски. Первую страницу венчал набранный жирным шрифтом заголовок моей статьи.

Я не взял ее в руки. Сидел, смотрел на нее, и только. Потом встал и, так и не притронувшись к газете, пошел к окну, чтобы выглянуть наружу. Там, к северу, освещенная батареями протекторов, вздымалась гора, к этому моменту уже значительно поднявшаяся над линией горизонта и продолжавшая непрерывно расти. Прошли часы с тех пор, как распростились с надеждой спасти бригаду радиокорреспондентов, которые оказались в ловушке и были погребены на крыше «Мак Кендлесс Билдинг». Сейчас люди могли лишь пассивно наблюдать за происходящим, не более.

Гэвин подошел к окну и стал рядом со мной.

— Вашингтон считает, — сказал он, — что следует эвакуировать жителей и сбросить на эту гору водородную бомбу. Только что пришла телеграмма. Подождут, пока не перестанет расти гора, и пошлют сюда бомбардировщик.

— А какой в этом смысл? — спросил я. — Ведь они нам уже ничем не угрожают. Они были опасны только тогда, когда мы о них ничего не знали.

Я отошел от окна и направился к своему столу. Я машинально взглянул на запястье, чтобы посмотреть, который час, забыв, что мои часы разбиты.

Я поднял взгляд на большие стенные часы. Было пять минут третьего.

Старик стоял возле стала отдела городских новостей, а тут он подошел ко мне и протянул мне руку. Я взял ее, и он крепко сжал мою руку своей огромной, вдвое больше моей, лапищей.