Роберт Хайнлайн - Уолдо

– Если ты не получишь никакого результата, я буду пятым. Удачи.

– До встречи.

Когда Стивенс ушел, заговорил главный инженер по силовым установкам – впервые за время беседы.

– Если энергоснабжение городов нарушится, – мягко произнес он, – вы знаете, что случится со мной?

– Что? Станете шестым?

– Не совсем. Я буду первым, кого линчуют.

– Но энергоснабжение городов не может быть нарушено. В вашем распоряжении столько аварийных линий и средств безопасности!

– Мы предполагали, что с приемниками де Калба тоже не может ничего случиться. А вспомните седьмой подуровень в Питсбурге, когда погас свет. Лучше об этом не думать.

Док Граймс спустился в наземный люк, ведущий к дому, взглянул на дисплей, и на душе у него потеплело – он заметил, что дома ждет кто-то из друзей, знающих его домашний код. Он тяжело спустился по ступеням, оберегая покалеченную ногу, и вошел в гостиную. Как только дверь распахнулась, ему навстречу поднялся Джеймс Стивенс.

– Привет, док.

– Привет, Джеймс. Налей себе выпить. А, ты уже. Тогда плесни и мне.

– Хорошо.

Пока Стивенс выполнял просьбу, Граймс выбрался из старомодного, чужеземного покроя защитного плаща и бросил его более-менее в направлении платяного шкафа. Плащ тяжело шлепнулся на пол, гораздо тяжелее, чем можно было предположить, несмотря на внушительные размеры.

Наклонившись, Граймс стянул с себя толстые защитные штаны, не менее массивные, чем плащ. Под ними оказалось обычное рабочее трико в черную и голубую полоску. Этот стиль был ему не очень к лицу. В глазах человека, неискушенного в вопросах общепринятой одежды, – скажем, прилетевшего с Антареса, – Граймс выглядел бы неуклюжим, даже уродливым. Он сильно смахивал на пожилого жирного жука.

Джеймс Стивенс на трико внимания не обратил, но с неодобрением взглянул на брошенную на пол одежду.

– Все таскаешь этот дурацкий панцирь, – заметил он.

– Конечно.

– Черт побери, док, ты испортишь себе здоровье. Это просто вредно.

– Без него будет еще хуже.

– Вздор! Я совершенно здоров, хоть и не ношу панциря за пределами лаборатории.

– А надо бы, – Граймс приблизился к сидевшему в кресле Стивенсу. – Положи ногу на ногу.

Стивенс повиновался. Граймс резко ударил ребром ладони пониже коленной чашечки. Рефлекторный рывок был едва заметен.

– Плохо дело, – сказал Граймс после того, как оттянул правое веко своего друга. – Ты в никудышной форме.

Стивенс поспешил переменить тему: – Со мной все в порядке. Давай поговорим о тебе.

– А что со мной?

– Понимаешь… Черт побери, док, ты портишь себе репутацию. О тебе уже поговаривают.

Граймс кивнул.

– Я знаю. «Бедный старик Гас Граймс. У него жучки в банке завелись». Не беспокойся о моей репутации. Я всегда шагал не в ногу. Какой у тебя индекс усталости?

– Не знаю. Да все в порядке.

– Неужели? Давай потягаемся. Я прижму твою ладонь два раза из трех.

Стивенс потер глаза.

– Не подкалывай меня, док. Я устал, знаю, но это только переутомление.

– Гм… Джеймс, ты, может быть, неплохой ядерный физик…

– Инженер.

– …Инженер. Но в медицине ничего не понимаешь. Нельзя год за годом облучать человеческий организм всеми видами радиации и ожидать, что не будет никаких последствий. Человек к этому не приспособлен.

– Но в лаборатории я ношу панцирь. Ты же знаешь.

– Знаю. А вне лаборатории?

– Но… Послушай, док, мне неприятно это говорить, но все твои предпосылки никуда не годятся. Конечно, в наши дни уровень радиации изрядно повысился, но в целом ничего опасного нет. Все специалисты по коллоидной химии согласны…

– Что за вздор?!

– Но ты же должен признать, что биологическими системами занимается коллоидная химия.

– Я никому ничего не должен. Это не я, а они утверждают, что коллоиды служат основой для живой ткани. Но я уже сорок лет пытаюсь всем втолковать, что нельзя безнаказанно подвергать живую ткань жесткому излучению. С точки зрения эволюционной теории, человеческий организм привыкает и приспосабливается только к естественному солнечному излучению, и даже его он плохо переносит, несмотря на плотный ионный слой. А без этого слоя… Ты когда-нибудь слышал о лучевой болезни типа X?

– Конечно, нет.

– Ну да, ты слишком молод для этого. А вот я видел. Еще студентом присутствовал при вскрытии одного такого больного. Парень вернулся из экспедиции на Венеру. Мы насчитали на нем четыреста тридцать восемь опухолей и сбились со счета.