Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу

– А почему этого будет недостаточно?

– Потому что нужно будет восстановить именно их первоначальные соединения. А все нервные волокна выглядят одинаково, да они и на самом деле одинаковы. Различить их невозможно. Но мы должны соединить их правильно, чтобы восстановить нужные связи. Понимаете, память – это не клетки мозга и не нервные волокна. Это в основном структура связей между ними. Чтобы восстановить все как было, после того как мы сегодня покончим со вторым этапом, понадобится еще и третий. Нам нужно будет найти способ добраться до его памяти, проанализировать ее и в соответствии с этим установить новые соединения. Этого никто еще не делал, и я не уверена, что справлюсь. А, вот и объемограмма.

Вошел запыхавшийся лаборант с кассетой и вставил ее в проектор. В воздухе появилась трехмерная голограмма. Снэрсбрук внимательно вгляделась в нее, недовольно качая головой.

– Теперь, когда я вижу все повреждения, я могу закончить расчистку и подготовиться ко второму, самому ответственному этапу операции – восстановлению соединений.

– А что именно вы намерены сделать?

– Хочу применить несколько новых методик. Я надеюсь определить, какую роль раньше играло каждое нервное волокно в разных видах деятельности его мозга, прослеживая, где оно подключается к его семантическим нервным сетям. Эти сети, похожие на паутину, состоят из мозговых связей, определяющих все наши знания и процессы мышления. Кроме того, мне придется сделать еще один радикальный шаг – окончательно рассечь его мозолистое тело. Только после этого можно будет соединять друг с другом буквально все участки его коры. Это опасно, но это самый лучший способ полностью восстановить связи между полушариями.

– Я должен знать об этом как можно больше, – сказал Беникоф. – У меня есть какой-нибудь шанс присутствовать на операции?

– Сколько угодно. Только что в операционной мне дышали в затылок не меньше пяти здешних хирургов. Я ничего не имею против, лишь бы не мешали. А откуда у вас такой интерес?

– Не из чрезмерного любопытства, уверяю вас. Вы говорили о машинах, которыми пользуетесь, и о том, что они могут делать. Я хотел бы увидеть их в действии. Я должен в них разобраться, если хочу что-нибудь понять в проблеме искусственного интеллекта.

– Понятно. Тогда пошли.

Беникоф, в халате, маске и эластичных бахилах поверх туфель, стоял, прижимаясь спиной к зеленым кафельным плиткам, которыми были облицованы стены операционной, и стараясь быть незаметным. Одна из медсестер передвигала по рельсам, укрепленным под потолком, два больших хирургических светильника, поворачивая их по указаниям больничного хирурга. На операционном столе лежало неподвижное тело Брайана, укрытое стерильными голубыми простынями. Из-под них была видна только голова, выступавшая за край стола и закрепленная острыми стальными спицами головодержателя. Спиц было три – они были прочно ввинчены сквозь кожу в кости черепа. Ослепительно белые повязки на ранах от пуль резко выделялись на оранжевой коже, гладко выбритой и смазанной йодом.

Доктор Снэрсбрук, спокойная и деловитая, переговаривалась о предстоящей операции с анестезиологом и сестрами, присматривая за установкой проектора.

– Вот где я буду работать, – сказала она, постучав пальцем по голографической пластинке. – А вот где вы должны сделать разрез.

Она дотронулась до участка, который обвела на пластинке чернилами, и еще раз проверила, достаточно ли большим будет окно, чтобы можно было добраться до всех поврежденных структур и свободно работать в полости черепа. Удовлетворенно кивнув, она спроецировала голограмму на голову Брайана и стала смотреть, как хирург рисует на коже линии разрезов, в точности соответствующие разметке на голограмме. Когда он закончил, кожу вокруг будущего окна тоже закрыли простынями, оставив открытым только операционное поле. Снэрсбрук пошла мыться, а хирург приступил к вскрытию черепа, которое должно было занять около часа.

К счастью, Беникофу уже доводилось видеть немало хирургических операций, и вид крови его не смущал. Но его, как всегда, поразило, какие приходится прикладывать усилия, чтобы проникнуть сквозь кожу, мышцы и кости, надежно защищающие мозг. Сначала скальпелем прорезали кожу до черепа, отогнули скальп и прикрепили его к простыне, укрывавшей голову. После того как электрокаутером перекрыли кровоточащие артерии, настало время вскрывать череп.