Сергей Павлов - Чердак Вселенной. Повести

- Вы знаете, кто будет третий?

- Третий будет лишний, - рассеянно ответил Глеб. Он выдернул испорченную тромб-головку из гнезда, зачем-то потер о рукав и посмотрел прозрачную колбу на свет. - Хотите, я почитаю вам старых поэтов?

- Нет, я серьезно… - Девушка зарделась от смущения.

- Третий будет Ваал. Четвертый, как всегда, Туманов. Если, конечно, «Мираж» прибудет сюда без Калантарова, что вполне вероятно.

- Давно хотела спросить… Почему Ваал?

- Валерий Алексеенко, - терпеливо пояснил Глеб. - Сокращенно Ваал. Верно, это он царапается в дверь.

В дверную щель плечом вперед протиснулся Валерий.

- Салют! - весело рявкнул он. В шахтном колодце откликнулось эхо.

- Доброе утро, - поздоровалась Квета.

- Утро!.. - Глеб обхватил колени и поднял глаза к потолку. - Пещера, туманное утро, следы на песке, в руках большая дубина из натурального дерева… Когда я слышу земное «доброе утро», во мне просыпается питекантроп.

- Не надо паники, - сказал Валерий. - Быть может, это у тебя пройдет. И без особых последствий.

- Последствия будут. - Глеб выключил клайпер. - Если шеф задержит мне отпуск еще на неделю.

Валерий сочувственно покивал:

- Задержит. Мне предписано покинуть «Зенит» и удалиться в сторону Сатурна. И не делай большие глаза. Через час подойдет «Мираж», шеф не спеша направится к этому пульту и самолично запустит меня в гиперпространство… Я пришел вам сказать «до свидания».

- Я не буду делать большие глаза, - возразил Глеб. - Я буду делать большой и по возможности громкий скандал. Ты же умный человек, Ваал, ну пойми наконец: в океане научных идей есть идеи бесперспективные. Настолько бесперспективные, что даже молодые дерзкие энтузиасты науки вроде меня после энного количества лет бесперспективной научной работы становятся психами. Мне нужен отпуск.

- Всем нужен отпуск. Квета, вам нужен отпуск? Нет? Ничего, скоро понадобится. А что касается нашей идеи…

- Наша идея - это труба. Один конец трубы находится здесь, на «Зените», другой - на орбите Сатурна, где плавает станция с пышным и глупым названием «Дипстар». Вот, кажется, и все, с чем нас можно поздравить. - Носком ботинка Глеб отшвырнул тромб-головку к стене.

- Насчет трубы я уже слышал, - напомнил Валерий.

- Слышал звон…

Валерий сел в кресло и повращался на винтовом сиденье. Похлопал большими ладонями по подлокотникам. Сказал:

- Эн лет назад нам удалось передать на «Дипстар» через гиперпространство белую мышь… Я помню тумак, которым ты меня наградил в припадке восторга. Эн плюс два года назад мы передали собаку, макаку и трех шимпанзе. Потом человека.

- И ты воспользовался этим, чтобы вернуть мне удар. Удар пришелся по шее.

- Прости, немного не рассчитал…

- Я не злопамятный.

- Но больше всех тогда, по-моему, досталось шефу, его закачали. Качали меня и тебя. Качали всех, кто был на «Зените». Было больно - здесь очень низкие потолки. Н-да… Одного за другим передали еще пятерых.

- На «Зените» уже никого не качали.

- Помнили про потолки.

- Нет, - сказал Глеб. - Просто из наших буйных голов улетучились флюиды восторга. Наступила пора двоевластия. С одной стороны, успехи ТР-передачи и комплекс идей Калантарова - наших идей! С другой - теорема Топаллера. Великолепная и жуткая в ореоле своей беспристрастности.

- Н-да… Топаллер нанес нам крепкий удар. Прямой и точный…

- Прямо в солнечное сплетение нашим замыслам… А Земля ликует вовсю. Ей пока нет никакого дела до Топаллера и его теоремы. «На пыльных тропинках сверхдальних планет… Новая эра! Земля гордится вами, покорители Пространства и Времени!»

- «Ты и я - сто двадцать парсеков, ты и я - времени даль…»

- Вот-вот. А покорители скромно помалкивают. Потому что «сто двадцать парсеков» целиком умещаются в пределах орбиты Сатурна. Можно было, конечно, забросить «Дипстар» за орбиту Плутона еще на эн миллионов километров. А дальше что? Тупик, теорема Топаллера… Те, кто бредил о транспозитации к звездам, успешно и быстро прошли курс лечения, выверяя правильность неуязвимой теоремы. Лишь на Меркурии, на «Зените» и там, на «Дипстаре», осталась кучка маньяков, которым до смерти хочется пробить головой неприступную стену. Она неприступна, эта стена, понимаешь? И мне почему-то становится жаль свою голову.

- Понятно, - произнес Валерий и медленно поднялся. - Согласно Топаллеру… Внимательно слушайте, Квета. Это очень серьезно. Мы присутствуем на творческом отчете дезертира.

Опустив голову, Квета что-то выводила пальчиком между клавишами на блестящей поверхности пульта.