Дэвид Зинделл - Экстр

После долгого полета над ледяными горами информации Данло осознал это и прекратил поиск. Прекратил и сел отдохнуть на ветке дерева решений, высоко над сверкающими полями и покрытыми льдом ручьями.

«А, вот вы где, пилот».

Голос, звучащий в голове у Данло, был всего лишь компьютерной симуляцией, не имеющей отношения к работе сердца и легких Изаса Леля, но легкое придыхание создавало иллюзию, что Изас Лель запыхался, следуя за Данло в его диком полете.

«Вы заблудились? Мне показалось, что вы идете сквозь окна просто так, наугад».

«Нет… я не заблудился».

«Вы уверены? Невозможно считывать информацию с такой скоростью».

«Если вашему народу средство от чумы известно, то я его не нашел».

Данло рассказал, в каких массивах вел поиск, и, кажется, убедил Изаса Леля в том, что не потерял ориентации.

«Вы удивляете меня, пилот. В вашем Ордене все такие талантливые информатики?»

«Многие».

«Похоже, нам есть чему у вас поучиться».

«Это правда. А нам есть чему поучиться у вас».

«Можно только надеяться. Вы еще не общались с нашим народом, не говоря уж о Трансцендентальных Единствах. Не хотите ли оставить информационные массивы и познакомиться с нашей подлинной жизнью?»

«Не сейчас. Если можно, я хотел бы узнать еще кое-что».

Сказав (или подумав) это, Данло соскочил с ветки и снова заскользил над Полем, выхватывая лакомые кусочки там и тут, как морской ястреб, ловящий рыбу в океане. Порой он в поисках мудрости нырял довольно глубоко в нараинскую поэзию или эсхатологию, и мечта нараинского народа немного приоткрылась ему. Для нараинов Бог был не только трансцендентальной реальностью, существующей где-то во вселенной, но и живой силой, излившейся во вселенную в момент своего рождения. Их целью было воссоздать Бога из этой космической стихии; в этом они видели себя партнерами Эде, более того — архитекторами его божественной сущности. Каким именно образом нараины надеялись воссоздать Бога Эде, Данло вскоре предстояло узнать.

«Пилот?»

Данло обогатился и другими знаниями. Особый интерес вызвал у него «Оредоло» — эпос, повествующий об исходе нараинов с Таннахилла. А также один детский стишок. А еще — Данло откопал это в одном из фантастических массивов — картина Известных Звезд, сделанная на Ивиенденхалле близ горячего голубрго гиганта, где нараины остановились двести лет назад перед путешествием к Новому Алюмиту. Из этих трех источников Данло, как он надеялся, почерпнул всю информацию, необходимую для установления координат звезд Таннахилла. Он готов был запечатлеть эту информацию в своей памяти с помощью внутреннего зрительного поля, где имелись все краски от кобальта до киновари. Он видел перед собой эти звезды — а потом картина сменилась яркой вспышкой, как будто одна из звезд превратилась в сверхновую.

«Пилот!» Теперь его окутывал сплошной мрак. Поле сделалось темным, как космос у Старого Морбио. Данло понял, что контакт прерван и что его выкинули из Поля, как пчелы выкидывают из улья осу. Он открыл глаза и оказался в столь же темном зале собраний. Голограмма Эде на полу несла свой дозор, как мать, ожидающая сына с войны. Мерцалевый купол светился тусклым оранжевым заревом, как будто солнце наконец-то зашло, и трансценденталы сидели полукругом в своих роботах. У всех, кроме Изаса Леля, глаза были закрыты; их контакт с Полем, очевидно, не прерывался. Но Изас Лель смотрел на Данло с трепетом человека, в первый раз увидевшего скутари.

— Да вы просто гений, пилот, — сказал он.

— Я почти поймал это. Эти звезды на расстоянии многих световых лет. Еще момент и…

— Вы обещали мне не входить в астрономические массивы — и сдержали слово, верно?

— Да.

— Где же вы тогда нашли эту проекцию?

Данло рассказал о забытом фантастическом массиве и о своем намерении восстановить звездную карту по трем источникам.

— Это не запретная информация — просто спрятанная, — сказал он в заключение.

— Не запретная, а спрятанная — это надо запомнить.

— Извините меня.

— За что? Вы своего слова не нарушали.

— Я придерживался буквы, но не духа.

Глаза Изаса Леля прямо-таки вспыхнули в полумраке зала.

— Странный вы человек, Данло ви Соли Рингесс. Жесткий к себе самому.

— Правда есть правда.

— Внутренне жесткий.

— Как же иначе?

— Мало ли как. К себе можно относиться по-разному — и к другим тоже, как вы скоро увидите.

— Что вы имеете в виду?

— Когда мы вернемся в Поле, вы увидите, как много людей питает к вам теплые чувства.