Олег Кулагин - Звезды в кармане

Мы с Васькой окинули долговязую фигуру Капустина критическим взглядом: а ведь он прав. Иногда, обыкновенный здравый смысл ценнее всех беспредельных полетов фантазии. Если здешняя еда нам не подойдет – мы загнемся куда раньше трех месяцев, на которые рассчитаны припасы корабля.

– Слушай, Лена, – проговорил Васька, впервые называя звездолет по имени, – Тащи-ка сюда всего, что есть… съедобного.

– Необходимы образцы еды и напитков, – торопливо уточнил я, – Надо снять пробы.

– Вы предпочитаете совместный или раздельный прием пищи? – нежно проворковала Лена.

– Совместный, – буркнул Васька.

Наши кресла пришли в движение и сблизились, образовав правильный треугольник. Тут же, посреди этого треугольника из пола выросло что-то вроде громадного цветочного бутона. Он широко раскрылся длинными лепестками, лепестки слились и превратились в большой круглый стол, практически полностью уставленный прямоугольными разноцветными коробочками.

– Здесь около десяти процентов имеющихся образцов, – отрапортовал Голосок, – После снятия необходимых проб, будут выставлены следующие десять процентов.

На целую минуту воцарилось гробовое молчание. Никто из нас так и не спешил притронуться к злосчастным коробочкам. Лена истолковала эту паузу по своему и объяснила:

– Чтобы открыть контейнер, следует надавить пальцами два углубления на правой и левой грани контейнера.

Мы обреченно переглянулись. Наконец Васька взял ближайшую коробочку, сделал, как было сказано, и крышка коробочки услужливо распахнулась двумя створками. Внутри была некая зеленоватая масса. Васька понюхал и торопливо отставил контейнер в сторону:

– Что-то у меня нет аппетита.

Я пожал плечами:

– Рано или поздно, нам все равно прийдется это попробовать.

И взял коробочку веселенькой оранжевой расцветки. Думал, что там будет нечто вроде апельсинов в собственном соку… Открыл и понял, что просчитался. Внутри оказалось нечто длинное, изогнутое и червеобразное. Я протянул палец, собираясь пощупать это … и это в ответ потянулось к моему пальцу. Дрожащими руками я поспешно захлопнул створки коробочки и отставил её, как можно дальше:

– Я еще не настолько голодный.

– Да бросьте привередничать, ребята, – укоризненно вздохнул Дима.

– Вот сам и пробуй это , – скривился Васька, вставая из-за стола– Твоя ведь была идея!

– Выбора у нас нет, – философски вздохнул Капустин и мужественно вскрыл сразу несколько коробочек, – Эй, ты, как там тебя, Клава?..

– Не Клава, а Просто-Лена, – терпеливо поправил звездолет.

– Лена! Ложки и вилки в этом заведении имеются?

– Вы предпочитаете земные разновидности? – уточнил Голосок.

– Ага, – почти весело кивнул Дима, принюхиваясь к чему-то вязкому, темно-коричневому.

Из отверстия в центре стола выпрыгнул небольшой поднос с тремя вилками и тремя ложками вполне общепитовского вида. Дима схватил ложку и героически подцепил большой ломоть темно-коричневой массы.

– Не могу смотреть на это, – вздохнул Васька, отворачиваясь, и махнул мне рукой, – Пошли, подышим свежим воздухом.

– Это куда, в открытый космос, что ли? – ухмыльнулся Димыч, пробуя содержимое ложки.

– Мы пока исследуем корабль, – объяснил я, поднимаясь вслед за Лубенчиковым, – Если что… зови на помощь.

Снова оказавшись в громадном зале с куполообразным потолком, какое-то время мы просто шагали взад-вперед.

– Знаешь, Лёха, – сказал вдруг Лубенчиков, глядя в матово-голубоватый потолок, – Зря я Димыча обзывал трусом. Он – молодец. А у нас с тобой – кишка тонка.

Я молча кивнул. Тут не поспоришь. Прав Васька. На все сто. Когда дошло до настоящих испытаний, только Дима и не спасовал.

Ещё минут пять мы бродили в тишине. Есть хотелось всё сильнее. Лубенчиков не выдержал:

– Знаешь… А давай вернемся за стол… Если что… Всё равно ведь загнёмся… А так… быстрее.

Я кашлянул неуверенно: определенная логика в его словах была. Только не слишком уж оптимистичная.

– А может и повезет, – криво усмехнулся Васька.

– Ну да, – кивнул я, – Даже в русской рулетке тоже бывает… везет.

Махнул рукой:

– Пошли!

Возвращаясь в центральную рубку, мы опасались обнаружить уже бездыханное тело Капустина. Тогда бы точно угрызения совести донимали нас до самого конца…

К счастью, тело Капустина на вид было живым и вполне активным. Процентов семьдесят коробочек стояло открытыми, причем половина – совершенно пустые. Среди них и та самая, ярко-оранжевая. Как видно, Димыч совершенно не щадил себя.