Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска

И через неделю в той же комнате вокруг выставленных там мебельных гарнитуров собрались самые уважаемые петербургские краснодеревщики. Был среди них и крепостной графа Шереметева Никодим Егорович Беспалов, который, находясь на оброке, содержал в столице мебельное заведение. Беспаловские кресла, стулья, столы да комоды отличались деликатностью работы, красотой и изяществом. Таких мебелей и в Европах поискать!

Никодим был еще несмышленышем, когда граф послал его вместе с тремя другими своими краснодеревщиками во Францию учиться мебельному делу. Пять лет без малого провёл там Беспалов. И во многом преуспел, постигая секреты хитрого мастерства. Поговаривали даже, что король французский самолично его работу отметил и повелел в королевские столяры зачислить да только граф Шереметев на то своего согласия не дал.

Много во Франции видел Беспалов всяческих мебелей, видел и работу знаменитого Буля, потому Феоктист Феоктистович и возлагал на него особые надежды. Уж кому-кому, а Беспалову и карты в руки.

Уважительно поглядывали на Беспалова и другие мастера, что, дескать, скажет Никодим Егорович, так тому и быть. Кто лучше его во французских мебелях смыслит?!

Беспалов осмотрел дотошно один мебельный гарнитур, потом так же дотошно другой.

С ответом он не спешил, медлил.

- Что скажешь, Никодим Егорыч? - спросил дворецкий.

Беспалов помолчал, а потом решительно указал на мебельный гарнитур, привезенный в Петербург из усадьбы Шереметева.

- Буль. Подлинный, понеже лучше разве что сам господь сотворит.

- Дивная работа, - согласились краснодеревщики.

Итак, один гарнитур оказался подлинным, а другой искусной подделкой. Всё стало на свои места.

Но в тот самый момент, когда дворецкий Потемкина, с облегчением вздохнув, подумал, что теперь может обо всем отписать князю, из толпы мастеров робко выдвинулся лысенький хлипкий старичок и, шамкая, спросил дозволения понюхать мебель.

- Чего-чего? - переспросил ошарашенный дворецкий.

- Понюхать, - повторил старичок.

- Нюхай, коли желание такое имеешь, - пожал плечами Феоктист Феоктистович, который привык всегда и во всем уважать старость.

Старичок понюхал столик, за которым герцогиня Орлеанская съела, по преданию, пятьдесят семь пирожных, пуфы, делающие элегантными недотеп-кавалеров. Словно идущий по следу охотничий пес, поочередно обнюхал козетки, зеркала, канапе, кресла.

«Спятил, совсем спятил», - шептал про себя Феоктист Феоктистович, в ужасе прижимая к груди руки.

Наконец старичок будто бы притомился. Разогнулся, держась за поясницу, промакнул большим пестрым платком вспотевший лоб. Отвечая на вопросительные взгляды краснодеревщиков, кивнул головой и удовлетворенно улыбнулся провалом беззубого рта.

- Припахивает, припахивает, - прошамкал он. - Чешночком да рыбкой припахивает.

- Врёшь! - вскинулся Беспалов.

- В молодошти во врунах не ходил, а в штарошти оно и пождно.

- Всё одно врешь! Не может быть того!

- Вот-те крешт! - схватился старичок за шнур нательного крестика. - Не веришь - шам нюхни.

- И нюхну, - сказал Никодим Егорович.

- И нюхни! - петухом выгнул тощую шею старик.

Когда сам Беспалов стал обнюхивать мебель, Феоктист Феоктистович окончательно потерял дар речи. Старость, она, известно, не радость. Со старого да с малого какой спрос? Но чтоб всеми уважаемый мастер до такого безобразия дошел - это никак не укладывалось в голове дворецкого. Светопреставление!

- Што теперя, Никодим Егорович, шкажешь? - спросил старик у Беспалова, когда гот наконец-то закончил со своим странным занятием и отошел от гарнитура.

Беспалов только руками развел сконфуженно, дескать, а что тут скажешь? Всё верно: и чесночком, и рыбкой припахивает…

- Ну и что из того, что пахнет чесноком и рыбой? - спросил ничего не понимающий дворецкий.

- А то, - ответили ему, - что все эти мебеля - и те, что Григорий Александрович Потемкин князь Таврический в Петербурге изволили купить, и те, что им из Кускова граф Шереметев прислали, - самой что ни на есть русской, а не парижской или еще какой работы. И смастерили их не сто лет назад, к примеру, а никак не больше ста дней, Да и того много.

- Выходит, фальшь? - схватился за голову дворецкий.

- Фальшь, Феоктист Феоктистович.

- И то фальшь, и это?

- И то и это, Феоктист Феоктистович, - вздохнул Беспалов. - Промашку дал я, не без того. Ведь и на старуху проруха бывает. Все тут русской работы, хотя до удивительности с прославленным мебельным гарнитуром французского великого мастера Буля сходство имеет. Так мыслю, что на глаз и сам Буль не отличил бы, в великое затруднение пришел бы сей мастер.