Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска

Должен сказать, что будущее маркизы оказалось отнюдь не таким безоблачным, каким она себе его представляла. И как ни верти, а виновата в этом была сама маркиза. Не пригласи она для воспитания своих детей Франсуазу д'Обиньи, ставшую впоследствии маркизой Ментенон, и её судьба и судьба мебельного гарнитура сложились бы совсем иначе. Но, увы, она пригласила эту даму, и её приглашение оказалось роковой ошибкой. К сожалению, Франсуаза д'Обиньи была не только прекрасной воспитательницей. У неё оказалось такое неимоверное количество талантов, что вскоре на них стал обращать внимание сам король. Дальше - больше. Вскоре не оставалось уже никаких сомнений: король очарован талантами воспитательницы, а возможно, и ею самой…

Маркиза справедливо считала, что это уже совсем ни к чему. Но вместо того, чтобы набраться терпения и повести против пока ещё неопытной соперницы тонкую дипломатическую игру, она поддавалась эмоциям, или, как тогда выражались, страстям, и стала делать одну глупость за другой.

Глупостей было сделано много. Но самой крупной было, конечно, обращение за помощью к мадам Монвуазен. Эта мадам начинала некогда как обычная акушерка, а впоследствии в поисках более доходной профессии превратилась в колдунью. Но не в обычную, а в колдунью для избранных. Она обслуживала только дам из высшего общества.

Среди клиенток Монвуазен были герцогини, маркизы, графини и баронессы.

Она изготовляла для них то малоаппетитные любовные напитки, которые состояли из крови летучих мышей, истолченных в пыль зубов крокодила, шпанских мушек и сушеных кротов, то мистические фигурки из воска (что сделаешь с такой фигуркой, то произойдет и с человеком, которого она изображает). Можно было у Монвуазен приобрести и яды, которые деликатно именовались «порошком для получения наследства».

Вначале маркиза Монтеспан напоила «короля-Солнце» коктейлем из крови летучих мышей и сушеных кротов, а убедившись, что любовный напиток не оказал на Людовика никакого воздействия, заказала «черную мессу». Но то ли Монтеспан не соответствовала вкусам дьявола, то ли у короля Франции были с ним приятельские отношения, но только «черная месса» тоже не дала никаких результатов. И тогда доведенная до отчаяния беспрерывными неудачами фаворитка - теперь уже бывшая - решила отравить короля и его любовницу с помощью «порошка для получения наследства». У Монвуазен не было никаких возражений.

Для соперницы маркизы Монтеспан приготовили отравленные перчатки. Людовику же предстояло принять смерть от конверта с письмом.

Но, к счастью или к несчастью для подданных - судить не берусь, - этого не произошло.

Маркиза посидела, видимо, какое-то время в кресле работы Буля. И хотя у неё и не возникло мыслей, достойных кардинала Ришелье или Монтеня, кресло вернуло ей благоразумие.

Этим маркиза, возможно, спасла себя от смерти. Но ничего хорошего ждать ей не приходилось. Несколько дней спустя мадам Монвуазен была арестована на паперти собора Парижской богоматери. Для разбора этого нашумевшего дела Людовик XIV назначил тайный суд, названный «Пламенной камерой» или «Огненным судом». В результате судебного разбирательства колдунья для избранных вместе со своими помощниками и некоторыми клиентками была сожжена на костре. Многие другие обвиняемые оказались в тюрьме или были изгнаны из Франции.

Маркиза Монтеспан отделалась сравнительно легко. Но её карьера - и при дворе и при Людовике XIV - была, разумеется, окончена. Маркизе пришлось покинуть двор, а затем и Париж.

В 1707 году прекрасная маркиза - впрочем, вряд ли к тому времени она оставалась прекрасной, так как ей уже исполнилось 66 лет, - скончалась. И вот тогда-то её наследники с некоторым разочарованием узнали, что знаменитый мебельный гарнитур «Золотые стрелы Амура» был подарен усопшей проклятой колдунье Монвуазен.

Что же касается знаменитой кровати, в орнаментах которой, по слухам, притаилось целомудренное авраамово дерево, то её судьба в какой-то мере была связана с Россией. Во всяком случае, существует предание, что когда Петр I посетил во времена регентства Париж, ему отвели великолепные апартаменты в Лувре. Регент позаботился о том, чтобы для русского царя сервировали роскошный стол и застелили самую лучшую в мире кровать, то есть ту самую кровать, которая была изготовлена Булем для несчастной маркизы Монтеспан.

Но грозный царь, чей кафтан немедленно вошел в Париже в моду под названием «одежда дикаря», не был очарован ни изысканными яствами, ни великолепием предложенной ему постели. Петр на глазах остолбеневших французов отодвинул от себя блюда, тарелки и бокалы, крякнув, опрокинул стопку водки, запил пивом, закусил круто посоленной редиской с куском хлеба, приказал в целях экономии погасить свечи («Очень уж много жжёте. Так недолго и в трубу вылететь») и ушел ночевать в гостиницу, чем и заслужил отзыв ядовитого Вольтера: «Этот чудак рожден быть боцманом на голландском корабле».