Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска

Любитель же исторических легенд (а ими - и любителями, и легендами - история весьма богата) начал бы этот рассказ со звездочета, лекаря и часовщика Грозного голландца Бомелия, из-за которого, по мнению москвичей, «на русских людей царь возложил свирепство, а к немцам на любовь преложи».

Именно Бомелий предложил царю уничтожать врагов - действительных или мнимых - ядом, причем изготавливал его с таким искусством, что отравленный умирал в точно назначенное царем время.

Впрочем, скорей всего любитель исторических легенд начал бы это повествование не с «лютого волхва дохтура Елисея», а с созданных им при помощи черной магии волшебных часов, которые предрекли царю смерть, а России - Великого часовщика.

Что же касается специалиста по истории часов, то он бы, разумеется, не вспоминал ни про убийство антиквара, ни про Людовика Баварского. И уж наверняка бы с презрением отвернулся от всяких сказок о смерти Грозного, волхве Бомелии, его предсказаниях. Что же касается волшебных часов Бомелия, я думаю, что его точка зрения полностью бы совпала с точкой зрения бессменного руководителя кружка «Милиционер-безбожник» в Петрогуброзыске двадцатых годов агента второго разряда Петренко, которую он высказал много лет назад Соне Прудниковой.

Легенды, предания, досужие выдумки… Стоит ли обо всем этот упоминать? Ведь значение имеют одни лишь факты.

Как и положено уважающему себя специалисту, задумавшему или уже написавшему кандидатскую диссертацию, он бы начал с истории развития часового дела. Популярно объяснил бы, что древнейшими приборами для определения времени являлись гномоны - простейшие солнечные часы, а также водяные часы. Говоря о водяных часах, он бы обязательно упомянул о бронзовых часах, подаренных знаменитым Гарун-аль-Рашидом Карлу Великому. Эти изящные часы с красивым циферблатом отбивали каждый час, а в полдень в них открывались ворота и оттуда выезжали на лошадях вооруженные рыцари в сопровождении своих оруженосцев.

Затем, рассказав о водяных часах в Риме, Китае и средневековой Европе, специалист в часовом деле, чтобы немного позабавить своих притомившихся слушателей, вспомнил бы, конечно, о первых часах-будильниках, созданных Платоном и Леонардо да Винчи. Будильник Платона, как известно, был предназначен философом для того, чтобы своим громким и пронзительным звуком поднимать по утрам сладко спавших в саду академии учеников. Будильник же Леонардо да Винчи был сделан им для собственного пользования, а с собой изобретатель церемониться не привык, поэтому его будильник, молча, без всякого предупреждения, перевертывал в заданное время постель своего хозяина, сбрасывая спящего Леонардо да Винчи на пол.

После этих курьезов, уже больше не отвлекаясь, он бы убедительно и аргументированно доказал, что если существование Ивана Грозного ни у кого не вызывает сомнений, то с часами Бомелия дело обстоит совсем иначе. Каждому разумному человеку ясно, что волшебных часов нет и никогда не было, а существовали только хорошие часы и плохие, причем плохих всегда было почему-то значительно больше…

Василий Петрович улыбнулся и спросил меня:

- Какой же из этих трех вариантов вы бы предпочли - первый?

- Безусловно, - подтвердил я, - детективный мне кажется наиболее удачным. Кроме того, видимо, следует учесть, что рисунок часов Бомелия удостоился чести оказаться в музее уголовного розыска, а Усольцев, насколько я понял, имеет ко всей этой истории самое непосредственное отношение.

- Вы правы, - согласился Василий Петрович. - И всё же я бы предпочёл что-либо иное…

- Может быть, тогда начнем с Бомелия?

Василий Петрович помолчал и спросил:

- А что, если я начну с четвертого варианта?

- То есть?

- С большой комнаты в нашей квартире, которую отец шутливо именовал «ларцом времени». В ней находилось более двухсот часов.

- Хотя значительная часть моей жизни прошла в музеях, - сказал Василий Петрович, - я никогда и ничего не коллекционировал. Но коллекционеры всегда вызывали у меня глубокое уважение.

Сколько в мире самых разнообразных музеев, и каких только нет в них экзотических коллекций!

…В Мюнхене вашу любознательность удовлетворит великолепный музей игральных костей. В Стамбуле - музей истории ислама, где вы можете полюбоваться священным зубом пророка, несколькими волосками из его бороды и «личным» письмом Магомета к повелителю Эфиопии.

Мне думается, что каждый из этих - и сотен других - музеев имеет, как принято говорить, право на существование. Игральные кости, например, высвечивают одну из граней человеческой натуры - чувство азарта. Удовлетворяют они и эстетические потребности: среди экспонатов попадаются подлинные произведения искусства, созданные талантливейшими мастерами. Кроме того, как известно, кости и карты послужили толчком к созданию теории вероятностей, и этот факт вызывает к ним невольное уважение.